Роза

— Нет, внизу, на глубине в целую милю, прямо возле угольного пласта. Чего я не понимаю, так это откуда ему взбрела в голову подобная мыль. Быть проповедником одно, а устраивать маскарад — совсем другое. Понимаете, что я хочу сказать? Нет ничего необычного в том, чтобы викарий присоединялся к шахтерам в спортивных состязаниях; но пытаться выдать себя за шахтера — до этого, кроме него, никто еще не додумался. Однако у него самого на подобное не хватило бы воображения. Кто подсказал ему эту мысль?

— Еще чего вы не понимаете?

— С чего бы кому-то понадобилось ему в этом помогать.

Блэар ждал, когда же Шарлотта заговорит о том, что он напугал ту девушку в коттедже. Но поскольку вот уже вторую их встречу она об этом не упоминала, Блэар сделал вывод, что девушка не доложила Шарлотте о его посещении.

— Ждете не дождетесь, когда сможете вернуться в Африку, да?

— Да.

— Кажется, она вас очень притягивает. Я начинаю понимать, насколько вам ее не хватает.

«Что бы это значило, — подумал Блэар. — Тусклый огонек в конце туннеля? Сочувствие? Или ей просто надоело постоянно ожесточать свое сердце непрерывными насмешками?» Его вдруг поразило, что и голос у Шарлотты был не такой сухой и сдержанный, как обычно, а глаза ее блестели сейчас в темноте даже сильнее, чем днем.

— Вы явно неравнодушны к судьбе африканцев, — проговорила она. — По идее мы посылаем туда войска, чтобы им помогать, а на самом деле единственное, что делаем, это стреляем их самих.

— Англичане — хорошие солдаты. Но они воюют за пиво, за посеребренные ложки, за мыло «Пиэр»… они не знают, за что воюют. Просто их туда послали, вот и все. А я знаю. Знаю, что за картами, которые я составляю, придут новые солдаты, инженеры-путейцы, машины для промывки золота. Я хуже, чем тысяча солдат или десять Роулендов.

— По крайней мере, вы хоть что-то делаете. Полезное, а не играете в… как это вы сказали — кукольные домики.

— Ваш приют не кукольный домик. Он произвел на меня большое впечатление. Вы действительно здорово помогаете этим женщинам.

— Возможно. Но я иногда думаю: вот я научила чему-то девушку, она выходит за порог и возвращается к тому самому мужчине, который довел ее до такого состояния. Неважно, шахтер он, лакей или продавец магазина. Я поняла: девушка всегда будет верить всему, что скажет ей мужчина. Чему угодно.

— Иногда бывает верно и обратное. Я тут познакомился с девушкой, которая кого угодно убедит, что она — царица Савская.

— Вас она убедила?

— Почти.

— Ну, это просто флирт. Я говорю о трезвомыслящих женщинах, у которых уже на руках дети и которые тем не менее готовы верить мужчине, даже если тот станет утверждать, что луна — это круглый хлеб, который лучше всего идет с кружкой эля и пуховой подушкой.

— Это не вера, просто им нужны мужчина и пуховая подушка.

— А вы что ищете в жизни? — Шарлотта подняла взгляд и посмотрела прямо на Блэара.

— Я путешествую. Повсюду. Одиссея бедняка. Начал заниматься этим еще мальчишкой, сочинял тогда разные истории. Брал что-то известное, выворачивал наизнанку и пытался вообразить, что бы из этого вышло? Если бы Дева погналась за Львом, а не наоборот? И если бы они вместе переплыли через Млечный Путь к Ориону и его верному Большому Псу? Что бы придумали древние греки в этом случае?

— Вы жили в бедной, но любящей семье?

— Да, но не в своей. Меня кормила семья китайцев. Уже потом, много позже я узнал: мамаша больше всего боялась, чтобы какая-нибудь из ее дочерей не влюбилась в меня, дикаря.

— А одна из них влюбилась?

— Нет. Я был полным, абсолютнейшим дикарем. Но сам я в одну из них влюбился.

— Похоже, у вас слабость к экзотическим женщинам.

— Не знаю, слабость ли это. Вы не были когда-нибудь влюблены в своего кузена Роуленда?

— Нет, но я его понимаю. Роуленд — тот же Хэнни, только без денег. Не бедный в том смысле, какой вкладываете вы в это понятие. А гораздо хуже. Вы были бедняком и жили среди бедняков. И совсем другое дело быть бедным, когда общество, в котором вы вращаетесь, состоит из богатых. Какое унижение сознавать, что средства семьи ушли на туалеты, чтобы мать и сестра могли появляться на должных балах. Если бы не помощь моего отца, Роуленды жили бы в какой-нибудь дыре, в трех комнатах, не больше. Роуленд звезд не видит, он видит одни только деньги.

— Ну, так не выходите за него замуж.

— Если я этого не сделаю, отец закроет «Дом». У меня самой никогда не будет достаточных средств, чтобы открыть новый. Я тоже в ловушке, как и Роуленд.

— Похоже, вы в худшей ловушке, чем обитательницы вашего «Дома». Девушки страдают от последствий, но они, по крайней мере, получили удовольствие. А у вас с Мэйпоулом было хоть какое-то удовольствие?

— Полагаю, я ему и минуты удовольствия не доставила.

— Тем не менее он вас любил.

— По-моему, вы говорили, что он был без ума от какой-то шахтерки.

— Это еще одна вещь, которую я не понимаю. Вам не холодно?

— Нет. Что это за созвездие, вон тот треугольник?

Блэар посмотрел в ту сторону, куда показывала рукой Шарлотта.

— Камелопарда.

— Что значит «камелопард»?

— Жираф.