Роза Бекхайма

— По телику? — воспользовалась она сделанной паузой.

— Ну, по этому… Как вы его называете, дай бог памяти…

— Поняла, сэр, — кивнула Лиджин.

— Ага. Ну вот… Там ещё дельфина показывали, этого, как его… Элвис, да. Такой хороший дельфинчик получился из кого‑то! Я прям слезу пустил по–стариковски‑то, хе–хе… Ох, старость… Лет сто тому я таким жалостливым не был. Да что там говорить, сто лет тому назад я и представить не мог, что… Сто лет… Сто! Ты вслушайся, дочка — сто! Страсть господня.

Лиджин Доусон терпеливо ожидала. Впрочем, определение »терпеливо» здесь не очень подходит. Она ожидала — с наслаждением. В состоянии покоя ячейки энергетической матрицы стремительно заполнялись; параэндорфины поступали в обработку непрерывным потоком, принося ощущение бодрости, готовности, уверенности в своих силах. Приятно покалывало кончики пальцев, росла острота ощущений, поступающих от органов чувств — она слышала, как тикают старинные часы на запястье у Бекхайма. Лиджин Доусон почти не отрицала этого жалкого старика, во всей его без малого полуторавековой дряхлости, лишнести, бесполезности.

А Бекхайм, покачал головой, поцокал языком, опять достал свою древнюю трубку и сунул мундштук в рот. Ничто так не давало ему ощущения полноценности жизни, как душноватый привкус табачного перегара на языке.

Когда ему расчистили и огородили небольшой участок земли, на окраине, за бывшей Хайлэнд–сквер, первое, что он сделал — посадил табак и розы. Бо? льшая часть семян табака оказалась невсхожей за давностью лет, но некоторые прижились. А вот розы, которые так любила Ханна, — не поднялись. Ни одна. Не захотели они жить в этой земле, на этом воздухе, в этом чокнутом нано–фрато–комби мире, где они давно никому не нужны. Зачем кто‑то станет мучиться с живыми розами, если их можно смоделировать, скомпилировать, распечатать. Уж не сложней, чем человека‑то.

На участке, за домом, он »посеял» и саму Ханну: закопал прах из урны, поставил оградку. Эти предлагали ему заказать бесплатный памятник, в любом дизайне, из полифлекса, но он почти полгода прождал, пока из России ему доставили небольшой пакет соснового бруса. Денег и времени ушла уйма, зато теперь на могиле Ханны стоял самый настоящий деревянный крест.

— Да–а, — вздохнул Бекхайм, отправляя трубку на место, в карман. — Так вот я и говорю, дочка, посмотрел я на вашего этого… Элвиса, да… и думаю себе: и от пустой забавы можно получить толк, если правильно подойти.

Лиджин Доусон кивнула, чуть улыбнулась »пустой забаве», добавила во взгляд внимательности и готовности. Матрица была почти полна, так что можно расходовать эмоции, не жалея.

— В общем, дочка, чтобы долго не ходить вокруг да около, пожил я слава богу, пора и честь знать.

— Другими словами, сэр, вы хотите заключить с концерном »Пелмакс Лайф Энерджи» контракт на рекомбинацию наноструктуры с последующей интравитацией в иную, заранее оговорённую, структуру.

— А? — Бекхайм открыл рот, приподнялся, щурясь на собеседницу. — Чего говоришь, дочка?

Спинка кресла немедленно трансформировалась под новое положение тела. Возможно, это тоже была до недавнего времени иная наноструктура, которая после рекомбинации стала креслом — заботливым и услужливым. Ведь кем только не мечтает стать человек, когда ему невыносимо тяжело или невозможно оставаться самим собой. И это ладно, если дельфином. Но кому‑нибудь могла же прийти в голову и мысль стать офисным креслом…

— Вы хотите стать кем‑то или чем‑то другим, сэр, — постаралась она подобрать понятные старику слова. — Продолжить бытие в новом качестве.

— Да, — закивал он. — В точку. Не дельфином, конечно, как ваш этот… как его… Ага, ага, Элвис Рош, ну и ладно. Он теперь дельфин Элвис, хе–хе. Вряд ли кто называет животинку по фамилии, хотя, думаю…

— Это был его выбор, сэр, — мягко оборвала Лиджин Доусон. — Каким бы он ни был, к нему следует относиться с уважением и пониманием.

— Так это… — смущённо крякнул старик. — Я отношусь. Потому и пришёл к вам.

— Вы в самом деле решили рекомби… стать другим?

— Решил, — кивнул Бекхайм.

— Но вы должны понимать, сэр, что обратной дороги не будет. Повторная рекомбинация невозможна, — традиционно предупредила Лиджин, как предупреждала всех приходящих в этот офис. Вы хотите стать аквариумной рыбкой? Странноватое желание, конечно, но — пожалуйста. Только вы должны помнить, что обратная рекомбинация… Итак, вы определились с новой структурой?.. Вы хотите стать электромобилем? Компьютером? Унитазом? Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста. Всё это очень полезные и необходимые вещи, ваш выбор понятен. Но вы должны сознавать, что обратной дороги не будет.

— А она мне нужна? — дёрнул подбородком Бекхайм. — Не нужна она мне, обратная дорога.

— Даже не знаю, сэр. Вы — старейший житель Земли, и, наверное, я… я не могу самостоятельно принять решение в вашем случае. Я всего лишь сотрудник третьего уровня сложности.

— Сложности, — повторил старейший, снова вытягивая из кармана трубку. — Ага… Но дело‑то несложное, а?

— Полагаю, в вашем случае оно выше уровня моей компетенции.