Роза Дюруа

— Почему ты плачешь, Роза? Ты должна радоваться, что можешь быть матерью…

— Я плачу, потому что судьба несправедливо обошлась с тобой!

— Так родишь мне младенчика?

Роза улыбнулась, вытерла слезы и смущенно сказала:

— Кандида! Подумай, что ты говоришь… Как будто это зависит только от меня! Будь моя воля, я бы их нарожала дюжину!

— Пойдем, я тебе покажу что-то, — загадочно сказала Кандида, пригласив ее в свою комнату…

Кандида выдвинула средний ящик комода и стала выкладывать на постель стопку за стопкой детское белье.

Тут были подгузники и пеленки, рубашечки и шапочки, вязанные пинетки и кофточки. Этих запасов хватило бы на несколько младенцев.

— Когда мы с тобою родим, — заговорщицки сказала Кандида, — к нас на первых порах будет все необходимое…

— А кого бы ты хотела? — спросила Роза.

— Я хотела бы мальчика… Я назову его Федерико…

Мать Розы — Паулетта Мендисанбаль могла радоваться вдвойне. После долгих лет поисков, надежд и разочарований она нашла наконец свою дочь. И дочь ее стала женой не кого-нибудь, а Рикардо Линареса!

И все же Паулетту не оставляло чувство вины перед Розой, которая на протяжении двух десятков лет, по мнению Паулетты, жила на грани полной нищеты.

Расхожая фраза: «Никто не прав, никто не виноват…» — не утешала Паулетту, не могла она целиком переложить на жестокую судьбу ответственность за трагическую разлуку матери с дочерью.

Она поддалась страху, панике, бросила дочь на руки кормилице Томасе с мольбой бежать подальше от их дома, забыть как ее зовут, чтобы, не дай Бог, рассвирепевший отец Паулетты не отыскал и не убил ее дочь, прижитую от безродного шофера, с которым подручные богатого землевладельца жестоко расправились.

Сколько раз она вспоминала ту ночь! Сколько раз придумывала выходы из той ситуации и — винила, винила себя!

Почему не бежала из дома сразу же после рождения ребенка?

Почему не нашла достаточно убедительных слов, чтобы привлечь на свою сторону мать?

Почему не сговорилась с Томасой, где они найдут друг друга?..

Послушная кормилица хорошо выполнила ее просьбу. Настолько хорошо, что потребовалось два десятилетия на розыски дочери!

Теперь Паулетта была счастлива и считала, что сердце у нее болит от радости.

Ее муж Роке так не считал.

Домашний врач не скрыл от него беспокойства, сказав, что сердце Паулетты может не справиться с эмоциональными перегрузками и что, по всей видимости, пришла пора подумать о хирургическом вмешательстве, — такого рода операции наилучшим образом делают в американском городе Хьюстон…

Когда он встретил ее в первый раз, больше всего вдовца Роке привлекла в красавице Паулетте ее загадочная печаль. Ему захотелось дать ей утешение, радость. Он никогда не спрашивал ее о прошлом, мог лишь догадываться, что оно было не безоблачным.

Шли годы, а она оставалась такой же замкнутой. Печаль эту не развеяло и появление сына Пабло.

Паулетту угнетало ее состояние и те переживания, которые она заставляла испытывать Роке. Но она не находила в себе сил рассказать мужу о том, что где-то живет ее дочь, рожденная ею не в освященном церковью браке.

Лишь перед самым нахождением Розы Паулетта посвятила мужа в свою тайну. Он не упрекнул ее за то, что она раньше не открылась ему, а с горячей энергией включился в розыски, словно сам потерял дочь…

В день ее рождения они всей семьей нанесли визит Линаресам.

После обеда Роза принесла из своей комнаты пакет с фотографиями и передала его матери. Паулетта давно просила дать их ей на время, чтобы она могла переснять.

Паулетта сидела в кресле, а Роза, примостившись на подлокотнике, прильнула к матери, вспоминая, когда и где был сделан тот или иной снимок. Паулетта с трепетом рассматривала фотографии — словно перечеркивала горькие годы разлуки.

В какой-то момент ей стало казаться, что никакой разлуки и не было, — вот изображение ее Розиты, а она — фотографирует ее или стоит рядом с фотографом…

— А это, мамочка, мы с Томасой в парке Чапультепек. Мне на этой фотографии четыре годика. Видишь, Томаса купила мне сразу три разных мороженых на палочке, а я реву, потому что не знаю, с какого начать.

— Разве можно есть так много холодного! — ужаснулась Паулетта. — Ты ведь могла простудиться.

— А это ребята из нашего квартала в «затерянном городе». Вот этот толстяк сын Каридад Палильо. А это хромой Чико, он на воротах классно стоит! А это Эрлинда, узнаешь?.. А это я.

— Боже! Ты похожа на мальчишку! Что это на тебе?

— Куртка першистая. Томасе ее в одном доме подарили, где она стирала…

Паулетта заплакала.

— Ты жила в нищете все эти годы, — снова запричитала она, — недоедала, ходила Бог знает в чем!

— Мамочка! Тысячи и тысячи детей живут так, и даже хуже, и ничего! Вырастают и вспоминают о детстве с улыбкой!

— Нет, это несправедливо! Ты родилась в богатом доме и могла жить совсем по-другому!..

— Да разве богатство всегда приносит людям счастье? Богатые тоже плачут! Разве то, что произошло с тобой и со мной, не от безумства моего богатого деда, да будет ему пухом земля? Разве не от чванства, не от презрения знатного самодура к моему отцу, который был простым шофером?!