Роза для Экклезиаста (ЛП)

Я направил джипстер той дорогой, которой добирался всегда. Я ехал к М'Квайе. Бракса, сидящая в тускло освещенной кабине с розой в руках, теперь словно ребенок баюкала на коленях цветок и молчала. На ее лице за– стыла святая сосредоточенность покорности и покоя.

– Матери сейчас в Храме?

Лицо Браксы не изменилось – оно хранило отблеск божественного света.

– Да, – ответила она отрешенно, – но ты туда не войдешь.

– Посмотрим.

Я развернул джип и помог ей выйти.

Я вел ее, крепко держа за руку, а она двигалась словно сомнамбула. При свете взошедшей луны глаза ее были такими, как в тот день, когда я впервые увидел ее. А пальцы в моей руке – слабыми и беспомощными. Я открыл дверь и вошел вместе с ней в комнату, полную сумерек и тишины. И в третий раз за этот вечер я услышал крик Браксы:

– Не трогай его, Онтро! Это Гэллинджер!

Прежде мне не доводилось встречаться с мужчинами Марса, и я не имел никакого представления о том, как они выглядят.

На Онтро пришлось смотреть снизу вверх.

Его обнаженный торс покрывали бугры родимых пятен и шишковатые наросты.

«Нелады с железами», подумал я.

До сих пор я считал себя самым высоким человеком на Марсе, но, похоже, ошибался – в Онтро было верных семь футов. Теперь становилось понятным, откуда взялась моя гигантская кроватка!

– Убирайся, – спокойно сказал он мне. – Она пусть войдет, а тебе здесь делать нечего.

– Мне нужно взять свои книги и вещи. Он протянул левую руку, и я посмотрел в том направлении, куда он указал. Все мои пожитки были сложены в дальнем углу.

– Я должен войти, мне необходимо поговорить с М'Квайе и Матерями.

– Ты не войдешь.

– От этого зависит жизнь твоего народа.

– Уходи, – проревел Онтро. – Возвращайся домой к своему народу, Гэллинджер. Оставь нас!

Мое имя в его устах звучало так непривычно, словно принадлежало не мне, а кому-то другому Сколько ему лет? Триста? Четыреста? Был ли он стражем Храма всю свою жизнь? И зачем? От кого нужно было его охранять? Мне не понравилось, как он двигается. В прошлом мне уже приходилось встречать людей с таким же отточенным ритмом движений.

– Уходи, – повторил гигант.

Если они довели свое боевое искусство до такого же совершенства, как танец, или если их боевое искусство являлось частью танца, то моя проблема могла стать неразрешимой.

– Иди, – повернулся я к Браксе. – Отдай розу М'Квайе. Скажи, что это от меня, и еще передай, что я скоро приду сам.

– Я сделаю, как ты просишь. Вспоминай меня на Земле, Гэллинджер. Прощай.

Я не ответил, и она исчезла в темноте, унося с собой цветок.

– Ну сейчас ты наконец уйдешь? – спросил Онтро. – Если хочешь, я скажу ей, что мы дрались и ты почти победил, но я неожиданным ударом сбил тебя с ног, а затем отнес на ваш корабль.

– Нет! Или я пройду мимо тебя, или перешагну через твое тело – в любом случае тебе не остановить меня.

Онтра слегка присел и развел руки в стороны.

– Грех поднять руку на святого, – недовольно проворчал он, – но я остановлю тебя, Гэллинджер.

Моя память была подобна окну, заподнениому туманом. Но внезапный порыв ветра развеял его. И я вернулся на шесть лет назад.

Я был студентом факультета восточных языков Токийского университета. Два вечера в неделю я посвящал отдыху – занятиям джиу-джитсу. Я вспомнил себя в один из таких вечеров в стойке кодокана посреди тридцатифутового круга,. в кимоно, перечеркнутом коричневым поясом. Я был ик-киу, на одну ступень ниже черного пояса. Коричневый иероглиф у меня на груди гласил «джиу-джитсу». Я овладел одним из приемов этой борьбы, невероятно подходящим к моим данным, которым и побеждал в поединках.

Но в жизни я никогда не применял этот прием, к тому же у меня лет пять не было никакой практики. Я чувствовал себя совершенно не в форме, но попытался сосредоточить всего себя в «цуки-но-кокоро» – «сердце луны», представляя себя луной, целиком отразившейся в Онтро.

И голос из прошлого сказал мне:

– Хаджиме – начинайте.

Я принял стойку неко-аси-даси – кошачью, и в его глазах мелькнуло удивление. Он осторожно отступил назад, а я в это мгновение сделал шаг ему навстречу.

Мой коронный удар!

Левая нога взлетела вверх, словно лопнувшая пружина. В семи футах над полом она встретилась с его челюстью в тот самый миг, когда он пытался уйти от удара.

Голова Онтро запрокинулась, и он упал как подкошенный. Улыбка исчезла с его губ. Все идет как надо, подумал я. Мне очень жаль, старина.

Но когда я перешагивал через поверженного гиганта, он, хотя и был без сознания, каким-то образом схватил меня и повалил на пол. Ни за что бы не поверил, что после такого удара у него еще останутся силы продолжать бой. Я был вынужден ударить снова.

Его рука обхватила мою шею прежде, чем я успел что-то понять.

Ну нет! Нельзя погибать так бесславно!

Казалось, на моем горле сомкнулся стальной обруч. И тут я понял, что действия его могучего тела не более чем рефлекс, выработанный бесконечными годами тренировок. Однажды я уже видел такое. Человек умер из-за того, что в бессознательном состоянии продолжал поединок, а его соперник решил, что нокаута нет и ударил еще раз.