Роза для герцога

— Не болен значит… — Герцог кивнул сам себе, и губы его вновь скривились в усмешке. — Что ж, у нас в распоряжении ещё много времени. Не думаю, что тебе понравится северный климат, инара. — Его взгляд полыхнул предвкушением, и Розалин пробил озноб. — Утром стража проводит тебя к карете. И даже не думай сбегать.

Бежать она не собиралась, по крайней мере до отъезда из Каринэи. Но только сейчас, глядя в эти серые, как снеговые тучи, глаза, она осознала, на что согласилась. Теперь её жизнь оказалась в руках этого жестокого и беспринципного человека и ни в Каринэи, ни в Тэнае, куда они отправятся завтра, вступиться за неё будет некому.

— Не стану вас больше задерживать, Ваша Светлость. Всего доброго.

Андриан сделал глубокий вдох, пытаясь утихомирить гулко стучавшее в груди сердце. Каждое слово инары прожигало его гордость, оставляя на ней обуглившиеся прорехи. В его герцогстве за такую дерзость слуг нещадно пороли, но стоило ему представить хлёсткий язык кнута, до крови лижущий смуглую кожу этой хрупкой и нежной, как цветок, красавицы, и к горлу подступало тошнотворное отвращение. Она считала его негодяем и тираном, и ему претила сама мысль, что инара могла оказаться права.

— Всего доброго, — ответил герцог. Слова оставляли на языке горькое послевкусие.

Словно в забытьи, он вихрем пронёсся по замковому коридору и, лишь когда за его спиной гулко хлопнула дубовая дверь выделенных ему покоев, остановился. Трясущейся рукой он провёл по покрытому испариной лбу, дивясь самому себе: потерять самообладание из-за слов обычной служанки — так на него не похоже.

— Ничем не болен… — Её слова продолжали жечь Андриана изнутри. — Ничем не болен.

Он подошёл к тумбе, на которой стоял хрустальный, украшенный витиеватым узором графин с водой, и наполнил ею бокал до верху. Прохладная влага коснулась губ, он сделал глоток и с упоением почувствовал, как разожжённый инарой пожар начал наконец угасать. Когда о тумбу ударилось дно опустевшего бокала, герцог прикрыл глаза, пытаясь стереть стоявший перед ними образ кареглазой бестии.

— Ничем не болен, — повторил Андриан и усмехнулся.

Как бы он хотел, чтобы это оказалось правдой. Его болезнь, а никак иначе он не мог назвать свои приступы, началась четыре года назад, сразу после смерти его жены и маленького сына. И местные лекари, и те, которых он приглашал из столицы, в один голос твердили, что виной всему горе.

Они выписывали ему травяные микстуры, советовали чаще гулять, а ещё лучше взять новую жену, чтобы заполнить брешь, оставленную в его сердце потерей близких. Но микстуры и прогулки оказались так же бесполезны, как и сами лекари, а жениться повторно герцог больше никогда не планировал. Ему хватило и одного брака. Лучше он сам примет гибель и отправится в бескрайнюю Пустыню, чем похоронит ещё одну супругу.

Бывали ночи, когда Андриан почти не видел снов, как случилось с ним и в этой поездке. Он просыпался бодрым и чувствовал, что спокойствие ещё могло вернуться в его жизнь. Но бывали и ночи, когда он сожалел о том, что родился. Кошмарные видения, заставляли его просыпаться, зажигать в комнате все свечи и, не смыкая глаз, ждать рассвета.

Иногда видения прекращались сами собой, а иногда вслед за ними приходила горячка. И тогда герцог мог неделю не вставать с постели, заставляя слуг охать и причитать, а лекарей ломать голову и изобретать новые рецепты бесполезных снадобий. Его видения и горячка проходили так же внезапно, как и начинались, и никак не зависели от частоты прогулок и приёма лекарств.

Здесь, на юге, он даже разыскал родовитого целителя, из тех, что ещё могли черпать силу из Сатрэм, южного источника. Но целитель развёл руками и заявил, что может лечить только тело, а больную душу способна исцелить лишь избранная источником инара, коих осталось мало и на их поиски могли уйти годы. Уже потеряв всякую надежду, перед самым отъездом на север герцог стал свидетелем чуда: в замковом саду Каринэи, едва очерченный лунным светом силуэт девушки приблизился к иссушенному горем бедняку. Её ладонь легла на грудь мужчины, вспыхивая исцеляющим светом и возвращая герцогу утерянную надежду.

— Нет, инара. Излечить меня тебе придётся.

В эту ночь сон Розалин был неспокоен. Ей виделась их первая встреча с герцогом Тэнайским, только на этот раз ночной воздух был не просто свеж, а обжигал холодом кожу. Тусклый свет ещё юного месяца падал на гравий и превращался в морозный туман, из которого к Розалин тянулись ледяные руки. Они обращались в цепи и змеями оплетали её тело, оставляя на нём раскрасневшиеся ожоги. А герцог лишь неподвижно наблюдал, как болезненный холод сковывал Розалин и тянул её к земле.

— У тебя нет выбора, инара, — сказал герцог с усмешкой в голосе. — Твоя жизнь теперь принадлежит мне.

— Выбор есть всегда. — Розалин потянула вверх занемевшие руки, пытаясь избавиться от цепей, те затрещали, но выдержали.

Медленно Андриан обошёл ей сбоку и остановился у неё за спиной. Его близость Розалин ощущала кожей даже сквозь одежду.