Роза для короля. Возмездие (СИ)

Ой, как же она была зла в этот момент. Мало того, что Питер соврал ей насчет своего статуса советника, а остальные ему в этом помогли, так теперь еще и исказил слова клятвы. Но больше она злилась на себя. Во-первых, на то, что попала в ловушку трех женщин, во-вторых, на то, что понимая умом, что нужно не просто жить, а еще и познавать этот мир, где она оказалась по воле случая, она отдалась любви, строила планы и совсем забыла о том, что она должна стать сильнее.

Свою комнату Мэл нашла безошибочно, удивительно, но Гревин оставила здесь все, как было при бывшей королеве. Мэл закрыла за собой дверь и прижалась лбом к дверному проему: — Я не дома, но делать нечего, придется смириться с тем, что месяц я буду жить здесь. А там посмотрим, может смогу сбежать?

Через несколько минут она уже сбрасывала платье, и завернувшись в длинное махровое полотенце босиком шла в ванную. Уже открывая тонкую дверь, поняла, что в коридоре что-то происходит. Там кого-то ударили, потом извинились и даже попытались что-то с кого-то снять. Но главное тот, на ком отработали данные действия, молчал.

Мэл анализируя шепот, доносившийся из-за двери, захотела посмотреть на этого неизвестного, которому и досталось и тут же за ним так хорошо ухаживают. Приоткрыв дверь, она в ту же секунду ее распахнула.

Коридор был довольно широким, но сидящий в самом центре коридора, прямо перед ее дверью на коленях Питер, казалось, занимал все пространство. Голова опущена, плечи тоже, вся его поза говорила о том, что он просит прощения, но боится что-то сказать, пока госпожа не разрешит. А рядом уткнувшись в пол головой в коленопреклоненной позе, почти лежал слуга и просил его простить за то, что потревожил госпожу. Перед Питером на ковре лежала разбитая белоснежная тарелка, и кровавое пятно говорило о разлитом соусе. Мэл передернула плечами и присмотрелась. Его совсем недавно черная рубашка была вся в белоснежном креме, а в волосах повисла вишенка.

«Ну, вот что мне с вами делать?»

Раскрыв дверь и сделав шаг назад, она громко позвала: — Встань и войди.

Питер быстро среагировал, будто ждал только ее команды и вот он уже входит в комнату, а Мэл закрывает за ним дверь, отрезая их от вездесущих глаз слуги: — Иди в ванну, — сказала она, подталкивая его в спину. — И снимай одежду.

Пока Мэл искала полотенце его размера в небольшом шкафу, понимая, что придется за ним идти в комнату, Питер оказался за ее спиной, вдыхая аромат ее волос и положа руки на ее плечи.

— Что-то не так? — повернув голову и заглядывая ему в карие глаза, спросила она. А молодой мужчина открыл глаза и замер, боясь нарушить этот миг. Как же он хотел, чтобы его простили. Да, он совершил ошибку, но неужели эта женщина не может понять, что он любит ее. Еще там, у Накао, он влюбился в ее изгиб бровей, тонкую талию и яркие фиалковые глаза. А потом лишь шел к ней, желая лишь одного — однажды сжать ее в своих руках и больше не отпускать. И вот стоя позади нее, он готов был просто наслаждаться ее запахом, только бы она простила его за его маленькую ложь, позволила просто стоять рядом и наслаждаться ее плечами, изгибом спины и аккуратными лопатками. Ведь смотреть для него уже было удовольствие, которое она не могла отнять. А Мэл в эту минуту видела широкие брови и тонкий нос с небольшой горбинкой, пухлую нижнюю губу и тонкую верхнюю, яркие карие глаза, в которых она могла увидеть себя, так они были чисты и прозрачны. Питер обнял ее за плечи и легко поцеловал в висок: — Прости, — его дыхание опалило ее кожу и табун мурашек бросился наутек по ее спине.

— Тебе нужно переодеться, а здесь нет полотенца твоего размера, — попыталась Мэл отстраниться. Она еще не простила, рана была еще свежа, потому она хотела еще немного покапризничать и может завтра, отоспавшись, она, простит их. Но ей этого не мог дать Питер. Он не один ее мужчина и если сейчас он здесь, то он должен жить сейчас и здесь и ловить тот кусочек счастья, которое ему досталось в эту минуту.

Ее развернули и впились в губы и желанное слово «Прости» слышала Мэл при каждом его вдохе. Уже неважно, что она простила и вцепилась в его шею, неважно, что ее полотенце свалилось и даже отброшено его ногой к стене. Важен лишь этот поцелуй, захватнический, страстный.

— Нет, стой, у меня критические дни, — ахнула Мэл, отстраняясь от него, упираясь в каменную грудь ладошками.

Но Питер лишь сильнее прижал ее к себе, забрасывая ее руки к себе на плечи и поцеловав в кончик носа, прошептал: — Ничего, я не брезгливый. Если ты позволишь, я буду нежным и осторожным.

И она утонула в шоколаде его глаз, где плескалась любовь, желание, страсть: — Зачем ты исказил слова клятвы?