Роза и червь

— Прекрасно, — Гвинед все еще пыталась закрыться щитом иронии. — Просто прекрасно. А то, что миром тайно правит искусственный суперинтеллект, тоже правда? Или по старинке — масонский заговор?

— У нас нет времени на шуточки. Контакт был. Через их ретранслятор на Седне. И мы получили гигантский архив сырых данных в инопланетной кодировке. Совершенно нечитаемых, конечно. Седна предложила нам программу-переводчик. Но с условием, что мы сдадим ему устройство наших компьютеров, все коды и протоколы. И наши решили, что это слишком рискованно. Что если в программе есть вирусы, и они заразят все земные сети? Вот наши и сделали это. — Зара хлопнула по крышке «Уробороса». — Песочницу для вируса. Обратимый компьютер. Тотально обратимый, глобально и локально. Поэтому, кстати, и «Уроборос». Червь, пожирающий себя с хвоста.

— Разве не змея?

— Змея не будет себя есть, — рассудительно сказала Зара, — ей ведь сразу станет больно. А вот червь… Короче, уробороса взяли как символ обратимости. Сколько вошло, столько и вышло. Вы, конечно, знакомы с этой концепцией?

— Как с чистой теорией. Никогда не думала, что кто-то реально сделает такое в железе.

— В его логических элементах информация не стирается — сколько бит на входе, столько и на выходе, — не слушая, продолжала Зара. — Значит, энтропия не возрастает. Тепло не рассеивается. И энергия не потребляется. Ну, не совсем, конечно. Энергию потребляет система охлаждения — у процессора рабочая температура три кельвина. Но сам процессор — практически ничего.

— Что ж, экономно.

— Дело не в экономии. Вся эта красота возможна только в изоляции от внешней среды. Любой ввод и вывод — только под контролем пользователя, через специальный фильтр, и с сохранением количества бит. А иначе возникнет необратимость, выделится тепло, сверхпроводимость нарушится и процессор полетит. Короче, если бы «Уроборос» попытался связаться с сетью, он бы себя уничтожил.

— Попытки были?

— Насколько я знаю, нет. Но это не значит, что вирусов нет. Это значит лишь, что программа умна. И никакие меры безопасности не будут лишними.

— Я все еще не понимаю, зачем вам мои услуги.

— Сейчас поймете. Мы сдали Седне устройство «Уробороса», она прислала программу-транслятор, как и обещала. Мы запустили ее и смогли расшифровать часть файлов. Только часть. Картинки, кое-какие числовые данные и короткие текстовые комментарии. По которым все равно было невозможно понять главное — кто такие аквилиане, почему на нас напали, и как их остановить. Седна уверяла, что все это невозможно передать ни словами, ни картинками. Только целостными мыслеобразами. Гештальтами. Не через глаза и уши, а только непосредственно в мозг. Понимаете?

Зара перевела дыхание. Ее загорелое лицо блестело от пота, в комнате было невыносимо душно, но сейчас никому не хотелось отвлекаться на перенастройку климат-контроля.

— Кажется, да, — заговорила Гвинед не столько с Зарой, сколько сама с собой. — Человек видит фрагмент картинки и бессознательно достраивает остальное… Инстинктивные программы мозга создают шаблоны и выявляют закономерности там, где пасует математика. Потому что сложность нейронной сети мозга выше предела сложности для массива, обсчитываемого системами уравнений… Мозг перебирает все слои целиком, а не разбивает их на уравнения. И видит смысл… Да. Смешно, — криво улыбнулась она. — Сколько раз в жизни я перешивала мозги больным, которые верили, что они — контактеры с Аквилой. Некоторые были даже убедительнее вас… М-да. Но я все равно не понимаю. Как они могли создать такие файлы? Они ведь не знают, как устроен наш мозг. Или знают?

— О! Вот это и есть главное. Нет, не знают. Передать им сведения о нашем мозге, вообще о нашей биологии, мы побоялись. И поэтому главная часть архива — те самые гештальт-файлы — до сих пор не расшифрована. Транслятор их не берет — именно потому, что не знает устройство нашего мозга. И мы не собираемся его раскрывать. Мы хотим, чтобы вы взломали эти файлы.

Гвинед помолчала.

— Я могу их посмотреть?

— Только после того, как согласитесь взяться за работу.

— Но ведь отказать я все равно не могу?

— Вы правильно понимаете ситуацию.

— Ваши условия?

— Абсолютная секретность. Работа с «Уроборосом» только в тихой комнате. Ни одного байта наружу. Да, будет технически непросто, зато в расходах можете не стесняться. Не сомневайтесь, Космофлот оплатит любые счета не глядя. И награда лично вам будет предельно щедра.

— А именно?

— Любое ваше желание, — просто сказала Зара. И уточнила: — Если оно не во вред Космофлоту и Плероме, конечно.

— Звучит несерьезно.

— Семейство Янг — серьезные люди. У нас даже шутки серьезно звучат, а я не шучу.

— А если… — Гвинед поколебалась и все-таки рискнула спросить: — Если мое желание — остаться в живых после выполнения работы?

— Да это само собой, — Зара покровительственно улыбнулась. — Вы исполнитель слишком высокого уровня. Таких не ликвидируют. Таких заставляют молчать другим способом — вводят в круг посвященных. Тех, кому выгодно хранить тайну. Так что просите другого. Жизнь вам гарантирована и так.