Роза и ее братья

Арчи и Принц озадаченно уставились друг на друга, а потом Арчи ответил, причем глаза его блеснули так, что Чарли снова зашелся смехом:

– Дедушке Кэмпбеллу!

На этой головоломке они сдались, хотя Джейми и не преминул сообщить Розе, что он вряд ли доживет до понедельника, если останется в неведении о том, что же это за удивительная вещь.

Вскоре после ужина Клан отправился восвояси, распевая «Все синие чепчики там, за границей» в полную мощь своих голосов.

– Ну, душенька, как тебе понравились кузены? – спросила бабушка Биби, когда хвостик последнего пони скрылся за углом и тарарам прекратился.

– Они недурны, мадам, но Фиби мне нравится больше.

Услышав этот ответ, бабушка сокрушенно всплеснула руками и засеменила прочь – поведать сестрице Мире, что лично ей никогда не понять это дитя и какое счастье, что Алек вот-вот приедет и снимет с них непосильное бремя.

Утомившись за этот непривычно суматошный день, Роза свернулась клубочком в уголке дивана – передохнуть и подумать о великой тайне; она и помыслить не могла, что разгадает ее самой первой.

За размышлениями она заснула, ей приснилось, что она опять дома, в своей кроватке. Она вроде как очнулась ото сна и увидела, что над нею склонился папа, услышала его слова: «Милая моя Розочка», на что она ответила: «Да, папа», а потом почувствовала, как он подхватил ее на руки и нежно поцеловал. Сон оказался таким дивным, таким правдоподобным, что Роза проснулась, вскрикнув от радости, – и обнаружила, что ее держит на руках смуглокожий бородач, прижимает к себе и шепчет – а голос его оказался так похож на папин, что она невольно прильнула к его груди:

– Ну-ну, девочка моя маленькая, я твой дядя Алек.

Глава третья Дядюшки

Проснувшись поутру, Роза долго не могла сообразить, приснилось ей вчерашнее или случилось на самом деле. Она выскочила из кровати и оделась, хотя до обычного времени ее подъема еще оставался целый час, но ей было не усидеть на месте, страшно хотелось спуститься вниз и посмотреть, стоят ли там в прихожей большой саквояж и несколько сундуков. Она вроде бы помнила, как запиналась о них по дороге к себе в спальню – бабушки отправили ее спать точно в назначенный час, потому что хотели заполучить любимого племянника в полное свое распоряжение.

Солнце светило вовсю, поэтому Роза открыла окно, впуская в комнату теплый майский воздух и морскую свежесть. Она перевесилась через перила своего балкончика, глядя, как птичке, которая рано встает, Бог червячка подает, гадая, понравится ли ей дядя Алек, – и тут вдруг увидела, как какой-то мужчина перепрыгнул через ограду сада и зашагал, насвистывая, по дорожке. В первый момент она приняла его за бродягу, но со второго взгляда определила, что это ее дядя возвращается домой после утреннего купания в море. Накануне вечером она почти не поднимала на него взгляд, ибо всякий раз обнаруживала, что его внимательные голубые глаза устремлены прямиком на нее. А вот теперь, пока он неспешно шагал по дорожке, глядя вокруг и явно радуясь возвращению в старый дом, можно было как следует его рассмотреть.

Смуглая обветренная кожа, синий китель, на курчавых волосах никакой шляпы – волосами он время от времени встряхивал, точно спаниель; плечи широкие, движения энергичные, да и вообще от него исходило ощущение силы и уверенности в себе, что Розе очень понравилось, хотя она и не смогла бы объяснить, почему так уютно чувствует себя в его присутствии. Она как раз сказала самой себе, облегченно вздохнув: «Похоже, он мне понравится, хотя вид у него довольно задиристый», – и тут дядюшка поднял глаза, чтобы осмотреть крону цветущего конского каштана, и увидел на балконе сосредоточенное личико. Он помахал рукой, кивнул и воскликнул жизнерадостно:

– Рано же ты вылезла из кубрика, племяшка!

– Я встала посмотреть, действительно ли вы приехали, дядюшка.

– Неужели? Ну, давай спускайся, сразу убедишься.

– Мне, сэр, не позволено выходить в сад до завтрака.

– Что, правда? – Он передернул плечами. – Ну, тогда я сам поднимусь на борт, чтобы отдать тебе салют.

После этого, к величайшему Розиному изумлению, дядя Алек, ловко перебирая руками, влез по одному из столбиков задней террасы, прошелся по крыше, спрыгнул к ней на балкон, приземлился на широкую балюстраду, а потом спросил:

– Ну что, барышня, вы по-прежнему во мне сомневаетесь?

Роза так опешила, что смогла лишь улыбнуться, а потом шагнула дяде навстречу.

– Ну и как у моей девочки дела нынче утром? – спросил он, заключая протянутую ему холодную ладошку в свои теплые ладони.

– Недурно, сэр, благодарю вас.

– Недурно? А должно быть прекрасно! В чем дело?

– Я всегда просыпаюсь усталой и с головной болью.

– А спишь хорошо?

– Я долго лежу без сна, а потом мне снятся сны, но я не то чтобы хорошо отдыхаю за ночь.

– А чем ты занимаешься весь день?

– Читаю, иногда шью, ложусь отдохнуть, сижу с бабушками.

– И не бегаешь по саду, не занимаешься хозяйством, не ездишь верхом?

– Бабушка Биби говорит, что я слишком слаба для физической работы. Мы с ней иногда ездим покататься в двуколке, но мне это не очень нравится.