Роза и виолончель (СИ)

— И все же?

— Это долгая история.

— Расскажи.

Даже матери Мия никогда не открывалась до конца: боялась запятнать образ невинной девочки в ее глазах. Но сейчас она неожиданно для самой себя выложила все начистоту — как их с Бьянкой похитили пираты, как сестра пожертвовала собой, чтобы уберечь ее от насилия, а затем спасла из лап обезумевшего извращенца… и о том, как Мия увлеклась ее женихом, а сестра чуть было из-за этого не погибла…

Она ничего не скрывала, не приукрашивала свои поступки, и когда выговорилась — почувствовала себя так, будто лопнула тугая шнуровка корсета, выпуская стиснутые ребра на долгожданную свободу.

— Ну что я могу сказать, моя прелесть, — с легкой насмешкой заключил Тео, — твоя сестра — настоящая героиня, а ты — беспринципная маленькая дрянь.

К своему удивлению Мия не услышала в его голосе осуждения, но на всякий случай закатила глаза.

— Вот только не надо читать мне мораль, — фыркнула она.

— Даже и не думал, — невозмутимо парировал он. — Просто констатирую факт. Эта твоя натура, прими эту данность, и жизнь станет намного проще.

— Предлагаешь брать пример с тебя? — Мия язвительно усмехнулась.

— А почему нет? Мы — два сапога пара, только я не пытаюсь строить из себя праведника.

— Я никого из себя не строю, — буркнула Мия. — И вообще — хватит занудствовать, лучше… сыграй мне что-нибудь.

Пальцы мягко очертили ее скулы, ласково дотронулись до нижней губы.

— Только если ты мне станцуешь, — Тео пристально взглянул ей в глаза.

…Музыка струилась звенящим ручьем, гармонично переплетаясь с соблазнительными движениями девичьего тела. Мия запрокинула голову, и волосы пушистым покрывалом накрыли обнаженную спину. Руки прохаживались вдоль изгибов, обводя тонкий стан и крутые бедра. К черту простыню! Мия потянула за узел — ткань соскользнула и упала к ее ногам…

Слух резанула фальшивая нота.

— Горячая сучка! — со стоном выдохнул Тео.

Он сидел на стуле голый, и его наготу прикрывал лишь корпус из потускневшего дерева. Смуглая рука, поросшая темными волосами, двигалась плавно и широко, водя смычок точными, четкими движениями. Длинные пальцы метались по грифу, настойчиво и уверенно зажимая струны, выпивали их досуха, заставляя отдавать все звучание, на которое они только были способны. Виолончель покоилась между раздвинутых мускулистых бедер, крепкие голени сжимали лакированные бока, босые ступни в такт мелодии переступали по ковру.

Мия смотрела на него, и низ живота сводило сладостной болью. Она томно подняла ресницы и медленно провела языком по губам, не отрывая взгляда от его потемневших глаз. На этот раз Тео не сфальшивил — вытянул сложный пассаж, но она заметила, как вздулись вены у него на лбу.

Она скользнула ладонями по телу, стиснула мягкую теплую грудь. Пальцы сдавили набухшие соски…

Виолончель пронзительно взвизгнула.

— Что ты творишь? Что ты со мной творишь, маленькая стерва?

С манящей улыбкой Мия неспешно обернулась вокруг своей оси — покачивая бедрами, извиваясь, завлекая. Прогнулась в спине, дразняще огладила прохладные упругие ягодицы…

Смычок со скрежетом чирканул по струнам.

— Ну все, с меня хватит! — прорычал Тео.

Виолончель полетела в сторону, а он сгреб Мию в охапку и остервенело повалил на кровать…

***

Когда они, наконец, спустились к завтраку, время давно перевалило за обед. За столом прислуживал Гримо — пожилой молчаливый слуга, которого Мия уже видела раньше — он носил за Тео футляр с виолончелью.

Мия жадно впивалась зубами в булочку с апельсиновой цедрой и отхлебывала остывший кофе с молоком, бросая любопытные взгляды по сторонам. Дорогая, но потрепанная мебель; истертый ковер на поцарапанном дубовом паркете; позолоченный фарфор, собранный из разных сервизов — кажется, этот дом знавал когда-то лучшие времена.

Безмолвный Гримо стоял с перекинутым через руку полотенцем в ожидании приказов хозяина, но, похоже, здесь не было других слуг. Не хлопали двери, не стучали каблуки — повсюду царила тишина.

— У тебя большой дом, — Мия, наконец, решилась прервать затянувшееся молчание.

Тео поднял янтарно-карие глаза. Он смотрел на Мию, но в то же время — будто сквозь нее.

— Угу, — кинул он и глотнул кофе.

— Ты живешь здесь один?

— Угу.

Да уж, вот и поговорили… Мия сделала глубокий вдох.

— Почему Изабелла хочет меня убить?

— А мне почем знать? — Тео отставил чашку. — Уж точно не из-за меня. О нас с тобой она ничего не знает, иначе уже давно бы отрезала мне яйца.

— И поделом тебе, — буркнула Мия. — Нечего совать свой хрен куда попало.

Тео иронически поднял бровь.

— Полчаса назад кто-то совсем не возражал против того, чтобы я совал свой хрен куда попало.

Залившись краской, Мия тайком взглянула на слугу. Тот неподвижно застыл с полотенцем на локте и невозмутимо смотрел куда-то вдаль. Наверняка уже привычен к подобным разговорам…

— В любом случае, будь с Изабеллой осторожна, — продолжил Тео. — Как я понимаю, она не хочет, чтобы ты выходила замуж за ее избалованного сопляка.

— Угу, — Мия допила последние капли кофе. — Она всегда меня недолюбливала из-за моей матери.

— Почему из-за матери?