«Роза» Исфахана

— Франсуа, Сухраб, — обратилась она к коллегам, — прошу вас пойти к больным и заняться самыми неотложными делами. Если полковник аль-Балами нанесет вам визит и спросит вас о Шахриаре, скажите ему то, что знаете: что сегодня в девять часов утра капитан Лахути уехал в Тегеран. Марьям, ты можешь даже повторить слова капитана, которые он сказал тебе перед отъездом. — Джин взглянула на девушку, и та понимающе кивнула. — Вас, Франсуа, я думаю, полковник вообще ни о чем не будет спрашивать, поскольку вы не говорите на фарси, а сам он — ни на одном другом языке кроме родного. Так что зовите Кристофа и Жерома и начинайте готовить к операции Симин Туркини. А вот вас, дорогой Сухраб, полковник допросит всенепременно. Я надеюсь, вы помните всё, о чем мы с вами договорились? — Доктор ответил солидным молчаливым кивком. — Кстати, хочу вас всех предупредить: поскольку на территории миссии вы пользуетесь полной неприкосновенностью, то на время беседы с представителями местной власти имеете право пригласить юриста миссии. Для соблюдения юридических формальностей, так сказать. Во избежание возможных недоразумений советую вам именно так и поступить. Неизвестно, что предпримет аль-Балами, если кто-то из вас останется с ним наедине. Отказать ему в праве разговора с нами мы не можем, но осторожность не помешает. Вы меня понимаете?

— Да, конечно, ханум, — ответил за всех Нассири. — Лично я обязательно приглашу на время беседы с полковником вашего юриста.

— Что ж, тогда разойдитесь пока по рабочим местам, — распорядилась Джин и снова выглянула в окно. Козырнув полковнику, лейтенант побежал к зданию, где располагались казармы охраны, а аль-Балами, одернув мундир, двинулся к входным дверям миссии. — Кажется, аль-Балами направляется сюда. Что ж, я поговорю с ним сама.

— Но, мадам, — предложил Маньер осторожно, — может быть, вы позволите мне поприсутствовать рядом? В качестве свидетеля, так сказать…

— Благодарю за поддержку, Франсуа, но не стоит, — отказалась Джин. — Полковнику прекрасно известно, о чем он может себе позволить беседовать со мной, а о чем — нет. В конце концов я ведь не гражданка Ирана, собирающаяся покинуть страну, а официальный представитель очень солидной и уважаемой в мире гуманитарной организации. Так что не волнуйтесь за меня, Франсуа: аль-Балами не позволит себе в моем присутствии ничего такого, что выходило бы за рамки общепринятых правил и приличий. Тогда как в присутствии постороннего лица разговор может не получиться. Поэтому возьмите с собой Марьям, Франсуа, и отправляйтесь с ней к Симин Туркини. — Она подошла к Марьям, ласково погладила по руке. — Всё обойдется, Марьям, не вешай носа.

— Ладно, мадемуазель, прошу следовать за мной, — тронул доктор Маньер готовую вот-вот расплакаться девушку за рукав. — Думаю, тут и без нас разберутся. Сухраб, вы с нами?

— Да, да, конечно, — взволнованно поправив очки, Нассири поспешил за французским доктором и Марьям. На пороге не выдержал — остановился. — Я вас очень прошу, Аматула, будьте с полковником осторожны, — попросил проникновенно, почти отечески. — Я знаю эту породу людей: они способны на любую пакость, на любой бесчестный поступок. Не доверяйтесь ему, ханум. Будьте начеку!

— Я знаю, Сухраб, с кем имею дело, — улыбнулась в ответ Джин. — Да и полковник знает, что я крепкий орешек и что у меня надежная защита, которую в сложившихся обстоятельствах ему лучше не испытывать на прочность. Так что, я думаю, он будет предельно вежлив со мной.

— Я буду молить Аллаха, чтобы всё закончилось благополучно. Для всех. — Нассири многозначительно посмотрел на Джин, и она поняла, что он имеет в виду и Шахриара.

— Надеюсь, что Аллах услышит ваши молитвы, Сухраб.

* * *

— Ага, Нассири, вот вы-то как раз мне и нужны! — раздался в коридоре грубоватый окрик полковника. — Кстати, почему, интересно, у вас сегодня не раздают противорадиационные фартуки? Радиация закончилась, а?!

— Господин полковник, будьте любезны оставить пока доктора Нассири в покое, — поспешила вмешаться Джин, увидев на лице Нассири растерянность, вызванную внезапностью появления аль-Балами. — Согласно международному закону о защите личности, господин Нассири имеет право объясняться с представителями властей страны, от которой потерпел политические притеснения, в присутствии адвоката. И наш адвокат, месье Буа-Канн, сейчас подойдет. Пожалуйста, Франсуа, пригласите его сюда, — попросила она французского доктора, в замешательстве застывшего от наглости полковника в коридоре. — И приготовьте вместе с ним помещение, где господин полковник мог бы побеседовать с доктором Нассири так, чтобы ничьи права не были при этом нарушены либо ущемлены.

— Хорошо, мадам, сейчас позову, — несколько севшим голосом ответил Франсуа. И прошипел вполголоса доктору Нассири: — Идемте уже скорее, Сухраб! Не мозольте ему глаза!

Джин же тем временем сухо осведомилась у незваного гостя: