«Роза» Исфахана

Джин быстро села в машину, захлопнула дверцу. Чуть опустив стекло, ответила:

— Как-нибудь, с помощью Аллаха, доеду. Открывайте ворота, Анук. Я должна была быть в миссии уже полчаса назад, мое опоздание может показаться охранникам подозрительным.

Тарани поспешил к воротам. Заскрипели железные петли. Поворачивая руль, Джин заметила, что ладонь, которой она утром прикоснулась к руке Эбаде, потемнела. Мало того, кожа словно бы отошла от плоти, как будто между ними образовался внутренний разрыв. Это плохой признак. Потерять руку для хирурга — конец всему. Нарастали и другие симптомы облучения: усилилась головная боль, подташнивало.

— Ханум, будьте осторожны на дороге, — напутствовал её Тарани, — она у нас тут вся в ямах да колдобинах.

— Спасибо, я уже заметила.

— Езжайте медленно, включите дальний свет. Встречные машины вам вряд ли на пути попадутся: в такую пору сюда мало кто едет. Все уже приехали и по домам сидят. Берегите себя, ханум.

— Постараюсь, Анук, — слабо улыбнулась ему Джин и помахала на прощание здоровой рукой.

«Шевроле» выехал со двора на улицу. Вести машину одной рукой было очень трудно, а любое действие, выполненное рукой поврежденной, вызывало острую боль. Тарани стоял в воротах, провожая машину взглядом. В соседних домах снова захлопали ставни, и Джин прибавила скорость: нечего баловать не в меру любопытных жителей.

Покинув деревню, ехала уже впотьмах, практически на ощупь. Превозмогая боль в руке, думала, как ей объяснить свое состояние окружающим. Как могла она получить дозу облучения, если не отходила от молодого Агдаши и работала в защитных перчатках?.. И все-таки чувство удовлетворения от выполненной задачи перебивало и ощущение возможной опасности, и даже боль от ожога. Не зря бабушка Маренн говорила ей когда-то: «Военный врач должен знать многое. Гораздо больше гражданского с его узкой специализацией в той или иной области. Военный врач должен знать любую часть своей работы одинаково хорошо. На поле боя некогда собирать консилиумы, зачастую и совета-то спросить не у кого. Значит, надо уметь принимать самостоятельные оперативные решения, ибо от них зависит жизнь людей».

Хорошо, что она, Джин, знает много. Знай она меньше, её никогда не позвали бы ни к Эбаде, ни к молодому Агдаши. Впрочем, она вообще не оказалась бы тогда в Иране. А значит, мир не узнал бы о наличии у фанатичных иранских мулл смертоносного вещества, с помощью которого они собираются превратить мир в пепел. Или хотя бы пригрозить миру подобной перспективой…

* * *

Когда Джин подъехала к миссии Красного Креста, всё её тело уже буквально ломало от боли. О, она много читала о том, что представляют собой «ядерные боли», и даже видела мучившихся ими людей. Причем видела недавно, всего несколько часов назад. А теперь вот испытывала их сама. Терпеть боль было невыносимо трудно, но Джин крепилась: знала, что ей еще надо добраться до компьютера и отправить шифровку майору Дэвиду Уитенборну. Предупредить, что посланец Тарани окажется в Ираке уже завтра. Шарик с зараженными полонием волосами доктора Эбаде должен сразу попасть в руки сотрудников ЦРУ, иначе проделанная ею работа, сопряженная с риском для здоровья, а возможно и жизни, не будет иметь смысла…

— Выгрузите аппаратуру и отнесите её в хранилище на профилактику, — приказала Джин исламским стражам, выйдя из машины и держась за дверцу, чтобы не упасть. — Трубу тоже отнесите на склад, но далеко не убирайте: завтра с утра придут мастера-водопроводчики.

— Слушаюсь, ханум, — кивнул сержант, и солдаты по его сигналу принялись за разгрузку машины.

— Капитан Лахути здесь? — спросила сержанта Джин, сдерживая дрожь в голосе и стараясь говорить твердо.

— Нет, ханум, он еще не приехал из Исфахана, — ответил тот.

— Понятно. — Собравшись с силами, Джин оторвалась от дверцы машины и с трудом поднялась на крыльцо. Оглянулась, распорядилась: — Бабак, как только машину разгрузите, сразу отправьте её на мойку.

— Ночью?! — удивился сержант.

— Да, ночью, — подтвердила она и, покачнувшись, ухватилась за ручку двери.

Медленно, превозмогая боль во всем теле и слабость в ногах, поднялась по лестнице, вошла в свой кабинет. Сдернув платок, сразу же направилась к компьютеру. Опустилась в кресло. Пораженная рука сильно опухла, и теперь все действия приходилось выполнять одной, более-менее здоровой рукой.

— Ханум, наконец-то вы вернулись! — радостно воскликнула заглянувшая в комнату Марьям.

— Марьям, — попросила её Джин, не отворачиваясь от экрана, — распорядись, пожалуйста, чтобы аппаратуру, которую я привезла, обработали от радиации.

— От радиации? — переспросила Марьям испуганно.

— Да, — кивнула Джин. — И желательно как можно скорее.

— Хорошо, ханум, — упорхнула с озадаченным видом медсестра.