«Роза» Исфахана

— Франсуа, — обратилась Джин к доктору, собиравшему остатки перевязочного материала в белый саквояж с красным крестом, — благодарю вас за помощь и простите, что оторвала от больных. Возвращайтесь к ним. И заодно выясните, пожалуйста, как прошел сеанс гемодиализа у Агдаши.

— Я сделаю всё, о чем вы попросите, Аматула, — важно изрек доктор, поправив очки, — но все-таки позвольте мне еще раз напомнить вам о соблюдении постельного режима и регулярном приеме лекарств. У вас серьезное заболевание, Аматула, и если его не пресечь в самом начале, оно может перейти в хроническое, причем с непредвиденными и крайне плачевными последствиями…

— Вы правы, Франсуа, — послушно кивнула Джин, — я больше не буду с вами спорить. И постараюсь быть прилежной пациенткой…

— Аматула! Что случилось?! Вам стало плохо? — ворвался в комнату взволнованный доктор Нассири.

— Успокойтесь, Сухраб, мне уже лучше, — улыбнулась Джин. — Просто меня отвлек ваш соотечественник, капитан Лахути, и я не приняла вовремя лекарство. Как, кстати, прошла сегодняшняя процедура гемодиализа? Улучшения наблюдаются?

— Все показатели в норме, ханум, — просиял Нассири. — Последние данные наглядно свидетельствуют, что функция правой почки постепенно восстанавливается! Так что, я думаю, потребуется еще две-три процедуры, не более, и организм пациента сможет вернуться к нормальной жизнедеятельности.

— Отрадное известие, — удовлетворенно качнула головой Джин. — Мы не допустили уремии и своевременно избежали некроза. С одной почкой, если она восстановится полностью, организм вполне сможет функционировать как с двумя, вы правы. Даже если вторая не восстановится и её придется удалить, оставшаяся почка, как правило, всегда справляется с возросшим объемом работы. Но пока об этом говорить еще рано, надо попытаться сохранить и вторую почку. Поэтому проводимую терапию не только не прекращаем, но даже, напротив, усиливаем. Пока не наступили необратимые изменения, необходимо добиться восстановления проходимости лоханочно-мочеточникового соустья и полного объема кровотока. Франсуа, займитесь этим прямо сейчас, — попросила она французского коллегу, — посмотрите вместе с Сухрабом все последние анализы Али Агдаши и выработайте стратегию его лечения на ближайшие дни. А мне пока надо срочно связаться с Женевой. Марьям, подай мне телефон, пожалуйста.

Марьям протянула трубку, Джин бодро приподнялась на локте.

— А что сказал Лахути? — тревожно осведомился Нассири.

Джин хорошо понимала его резонную тревогу за свое будущее, потому уходить от прямого ответа не стала.

— Он передал слова своих начальников: те протестуют против укрывательства граждан Ирана в здании нашей миссии и требуют их выдачи. Вас ведь это не удивляет, Сухраб? Собственно, подобной реакции властей мы с вами и ожидали.

— А вы, ханум? Что вы ему ответили, ханум? — голос Нассири предательски дрогнул.

— Пойду-ка я лучше к больному, — вздохнул доктор Франсуа, давая понять, что всё остальное он уже слышал. — Догоняйте, Сухраб.

— Всенепременно, доктор Маньер, — пообещал Нассири, не оборачиваясь. — Скоро подойду…

— Попросила Шахриара передать своим начальникам, — продолжила Джин, как только дверь за Франсуа закрылась, — что мы действуем в соответствии с Женевской конвенцией и правилами, установленными ООН, а также уставными положениями нашей организации. Объяснила, что на территории нашей миссии мы предоставили убежище не террористам или каким-то другим преступникам, а тяжело больному человеку вместе с его матерью и лечащим врачом. Подчеркнула, что мы ни в чем не превысили полномочий и действуем в рамках международного закона. Предупредила также, что все наши действия согласованы с Женевой, что подчиняемся мы только Женеве и что выполняем приказы, поступающие только из Женевы. Посему посоветовала им связаться напрямую с Женевой. Так что не переживайте, Сухраб, Женева нас в обиду не даст, — ободряюще улыбнулась доктору Нассири Джин. — К тому же не забывайте, что если даже иранские власти предоставят нашему руководству в Женеве гарантии вашей безопасности, вы, как люди, уже получившие убежище на территории миссии, вправе не возвращаться в Иран, а рассчитывать на статус политического беженца на Западе. Достаточно вашего желания и согласия — и мы поможем получить такой статус и вам со всей семьей, и Али с Самаз. Поэтому, Сухраб, — она сделала многозначительную паузу, — настоятельно рекомендую вам не доверять псевдо-обещаниям и лже-гарантиям правительства Ирана. Ведь в случае вашего возвращения в Иран мы уже не сможем проверить, выполнены эти гарантии или нет. Сами понимаете: Иран — страна закрытая. Сюда с трудом пробиваются даже инспекторы МАГАТЭ, а уж о западных правозащитниках и говорить нечего…

— А вы уверены, что Женева осмелится спорить с рахбаром и муллами? — спросил Нассири с опаской.