«Роза» Исфахана

— В отличие от тех пленных талибов, которых пытали на базе в Гуантанамо? — саркастически усмехнулся Лахути. — Уж над ними-то, насколько мне известно, американцы поиздевались вволю.

— Во-первых, США этого и не отрицают. Во-вторых, виновные в нарушении правил содержания заключенных понесли наказание. В-третьих, пленные талибы были безжалостными террористами, лишившими жизни многих ни в чем не повинных людей, и поэтому по отношению к ним тоже были применены довольно жестокие меры…

— И особенно, как я слышал, усердствовали женщины, — насмешливо скривился Шахриар.

— Соединенные Штаты — очень большая страна, — ответила Джин сдержанно. — Более трехсот миллионов населения. Служба в армии — это своего рода социальный лифт для многих переселенцев, желающих зацепиться в Штатах и начать новую жизнь, ведь для заключения армейского контракта достаточно получить не гражданство, а всего лишь вид на жительство. А люди попадаются разные. Впрочем, как и везде, — пожала она плечами. — Свободное общество не может быть идеальным, как не может быть идеальным человек, которого, как известно, Господь создал несовершенным. Идеальными могут быть только диктатуры, ведь в них всё, что не соответствует идеалу, попросту утилизируется, уничтожается. По примеру прокрустова ложа. А в свободном обществе всегда есть место порокам, это естественно, Шахриар. Главное, чтобы закон не бездействовал и все были равны перед ним. Как в Соединенных Штатах, например, где злоупотребившие служебным положением тюремщики понесли заслуженное наказание. Так что обвинения вашего президента, называющего западную демократию «фиговым листком, призванным прикрывать разврат и пошлость», есть не что иное как ложь. Рассказывая небылицы о Штатах, он лжет, чтобы представить менее страшными пороки собственной страны.

— Согласен, здесь я с тобой даже спорить не буду… Джин, — впервые назвал её Шахриар настоящим именем и затушил сигарету. — Только мне ведь и в твоих хваленых Штатах делать нечего. Я уже слишком стар, чтобы начинать жизнь заново. А вот в юности очень мечтал посмотреть мир… — Джин прочитала в его глазах скрытую грусть. — Хотел увидеть Париж и Эйфелеву башню, собор Сент-Пол в Лондоне, небоскребы Нью-Йорка… Как подающему надежды архитектору мне было очень любопытно взглянуть на железные, каменные и стеклянные творения рук человеческих. А теперь уже поздно. Ни архитектора, ни контрразведчика, ни даже революционного исламского функционера из меня не вышло. Мне и в Иране-то нечего делать, а уж в Штатах тем более…

— Ты не прав, Шахриар, — возразила Джин серьезно. — Если ты решишься на побег, без поддержки не останешься, обещаю. Я не профессиональный разведчик, к ЦРУ имею лишь косвенное отношение, но мой отец, генерал Том Роджерс, обладает большими связями и в армии, и в разведуправлении. Он сможет тебе помочь, я уверена. Да что там отец?! Еще раньше, уже в Ираке, тебе наверняка поможет мой шеф, вернее, шеф иракского представительства ЦРУ Дэвид Уитенборн. Главное, чтобы ты сделал шаг нам навстречу!

— То есть изменил своей родине? — с горькой усмешкой уточнил Лахути. — Давай уж называть вещи своими именами, Джин, если хотим быть друг с другом честными до конца, Я — офицер контрразведки, и, значит, должен буду выдать известные мне секреты своей страны, иначе мне никто помогать не будет, так? Будь я простым литейщиком, как твой мастер Тарани, не раздумывал бы ни секунды: получил бы с помощью твоих влиятельных друзей гринкарту и как-нибудь потом сам в Соединенных Штатах обустроился. Но офицер контрразведки — это совсем другое дело, Джин. К тому же не забывай, что у меня здесь семья: четверо сыновей и старики-родители. Если я приму твои условия и соглашусь стать предателем, их ждет незавидная судьба. А я этого не хочу… — Он закурил очередную сигарету.

— Отъезд твоих родственников можно организовать еще до твоего побега, — предложила Джин.

— Тоже через посольство Франции, как и в случае с родственниками Нассири?

— А почему бы и нет? Во всяком случае теперь они в безопасности, и им ничто не угрожает. Твоих родственников там тоже примут, хотя, возможно, это аукнется Франции некоторыми осложнениями. Впрочем, я не думаю, что из-за эмиграции членов твоей семьи Тегеран пойдет на разрыв дипломатических отношений с Парижем. Скорее всего дело ограничится лишь показательной высылкой из Ирана пары французских дипломатов да требованием заменить посла. Но гуманистические ценности нашего западного союза от этого не изменятся, и ни одна из западных стран от них никогда не отступится. Так что решать тебе, Шахриар. Здесь трудно давать советы. В таких ситуациях каждый выбирает сам, на чьей он стороне и чего хочет от жизни. По-моему, ты уже имел возможность убедиться, что вожди и родина — это далеко не одно и то же, что исламская революция и Персия — отнюдь не синонимы…

— Я поеду в США только в том случае, если ты согласишься стать там моей женой, — перебил вдруг её Шахриар и посмотрел прямо в глаза.

Джин растерялась.