Роза из клана коршуна

Каринаррия понятливо кивнула, выражая наигранное почтение к авторитету оборотня, которому стая сумеричников сама выделяла жертву на поедание. Идея подобного симбиоза двух хищных реликтовых существ была немного абсурдной, но девушка решила не зарекаться раньше времени. Что-то не слишком понравилось ей во взгляде мощной твари, что-то совершенно не подходящее для шуток или эгоцентричного бреда. Девушка прикрыла глаза и попыталась представить варианты: сумеречник, обвязанный бубенцами, как закланная коза; тёплый казанок наваристых щей из соседней (полтора дня ходьбы) деревеньки; сама Каринка, поедаемая под бой призрачных часов; какой-то идиот, решивший всё же спасти паршивую ведьму и догнавший, или прицепившийся следом...

"Было бы приятно, если бы меня спас Ларсарец. Только он так действовать не станет. Выдержать темп такого крупного существа не сможет никто, а вцепиться в шерсть на загривке и остаться незамеченным совершенно не в стиле этого человека. Подкрасться сзади, прыгнуть одновременно с его рывком, чтобы не сразу разобрал источник веса.... Это будет невероятно глупо с её стороны..."

Каринаррия Корсач признавала, что не слишком хороша в военных искусствах и тем более способностях вурлоков, которые многие века оставались загадкой для жителей Долины, но действовала даже чересчур расторопно. Это слегка смутило более догадливого, но не более просвещенного Люпина. Зверь порывисто обернулся, когда добыча резко плюнула на нормы приличия и на трёх (приличие приличием, а вооружение лучше держать при себе) сноровисто кинулась за ближайшую колонну. Оборотень опоздал лишь слегка: твари хватило времени сгруппироваться, но длинные, заострённые крюками отростки, наотмашь хлестнув по мохнатой туше, отшвырнули его далеко к стене.

- Я разделаюсь с тобой тварь! - голос Феррбены из-за трансформации немного изменился, стал тоньше и визгливей, но не утратил самодовольства. - Перед тобой будущая жена Гхурто Рокирха и правительница Объединённых Земель!

Из своего укрытия Каринка могла видеть только сваленную и оглушённую тушу оборотня. Этого было более чем достаточно, потому что в благородство намерений вурлачки верить уже не приходилось.

- Где ты, ведьма? - женщина победоносно шла через весь зал, не проявляя ни осторожности, ни страха в стенах древнего храма, где копилось зло, непозволительное нахальство с её стороны, но этим урождённые красавицы и отличаются от менее удачливых соперниц - их нахальство считается чем-то должным и даже умилительным. - Давай, вылась. Я не собираюсь тут с тобой до утра миндальничать, пока Рокирх отряд не отправит. Мне ещё артефакт волочь. И только без глупостей, ведьма, я в один миг переломаю тебе кости...

"Сколько высокомерия! - искренне восхитилась девушка, неумело, но бесшумно заползая под кусок отбитой плиты. - Вот кто явно переусердствовал с чтением романов в детстве. Не удивлюсь, если бы здесь был Кирх, она стала кричать о подвиге во имя любви и непременной самоотверженности. Со мной же по правилам жанра нужно быть пренебрежительной, властной и слегка легкомысленной, чтобы сразу же расставить приоритеты. Ох, как же это банально! Неужели ей не хватает фантазии на что-нибудь новенькое..."

Оставшись неудовлетворённой воображением своей заносчивой спасительницы, Каринаррия со страхом ждала, возможности взглянуть на Феррбену воочию. Наконец, женщина появилась в поле видимости. Девушка спешно зажала себе рот руками и поблагодарила проведение за то, что осталась голодной. Более отвратительного зрелища она не могла себе и представить (сон Кирха был смят и полон детских ярких пятен запахов и звуков от этого женский вариант трансформации менее травмировал чувствительную Каринку). Феррбена была нага, во всяком случае, до пояса, рубашка её элегантно и совершенно неуместно завязана на бёдрах и слегка приспущена на заниженную талию брюк, чтобы ничем не сдерживать естество. Белоснежная, словно не имеющая крови, кожа потемнела, приобретая густой болотистый оттенок с серыми разводами, и натянулась гроллинским барабаном. При этом напрочь исчезла грудь, обозначаясь лишь сглаженными буграми, почти разгладился нос и резко проступили жилы на шее. Зато заметно вздулся живот, большой рыхлой опухолью, не естественной или благородной беременностью, а вывернутой, как большой цветок пиона. По краю этого ужасающего цветка, смешиваясь буроватой кашей, перекатывались жгуты втянутых щуров, большим проглоченным клубков откормленных змей. Каринаррия подумала, что вурлачкам стоит запретить на уровне закона трансформироваться перед мужчинами, чтобы не отбить у них всякое желание к супружеской жизни с подобным монстром.