Роза из клана коршуна

Голос сорвался хрипловатым карканьем и заглох. Сил не было, но поверженная видунья поднялась на ноги. Холодная бессмысленная пустота внутри её рассудка порождала эхо бушевавших недавно эмоций и придавала ощущение жизни. Девушка холоднокровно вытащила из волос покойницы растягивающуюся ленту-завязку, проверила карманы и стянула хорошие крепкие сапоги. Пыльный и весьма жалкий свёрток, валявшийся под куском стеклянного стола, на проверку оказался, завёрнутым в платок трофейным платьем из лагеря погибших циркачей, поэтому на онучи пошли рукава разорванной рубашки. С обмоткой прекрасная и весьма удобная обувь немного жала, зато не грозила остаться в одном из коридоров или наградить юную воровку кожным заболеванием. По всё той же причине одевать оставшуюся после Феррбены рубашку помнящая жгуты из живота Каринка побрезговала, снарядив из неё самодельные ножны для ставшего слишком тяжёлым отцовского меча и привесив их поперёк спины поверх трофейного платья чужеземного покроя. Остатки собственной рубашки пошли на сооружение бесхитростного факела на основании тонкого изогнутого пыточного приспособления. Волосы были стянуты бесформенным, но хотя бы относительно удобным пуком. Каринаррия Корсач подобрала свободной рукой подол платья и шагнула в один из многочисленных коридоров. Объёмная фигурка храма, увиденная однажды во сне, чётко стояла перед глазами, и на ней маленькой пульсирующей точной было особое место, откликнувшееся на вопль.

Он был Страшен!

Ларсарец, протрезвевший окончательно и прошедший все стадии угрызений своей венценосной совести от праведного гнева на подлую предательницу, до огорчения на некую несдержанность со своей стороны и умиления такой наивной и неумелой заботе миленькой девушки, воспалённым сознанием понимал лишь малую толику Его мощи. Охотник стоял единым телом ночного мрака, свёрнутого тугой спиралью вокруг плотного буроватого сгустка. Он не нависал и не подавлял, он лишь стоял и был истинно страшен. Подрагивающие люди безвольно лежали перед его ногами и с первозданным ужасом взирали на восставшее из небытия подобие божества. Распростёртые по земле под грузом его взгляда, чистые души, недоступные Тварителю, не могли даже дрожать, прикованные к тем местам, где упали. Плащ одного из гроллинов уже горел.

- Где она? - из земли вытекали трубные, полные металлического скрежета звуки, Охотник не шевелился, но все и без того поняли, чей голос пронизывает их до кости. - Где Хранительница Врат?

Безумное создание, вырвавшееся из разбитого круглого окошка под покосившейся крышей таинственного храма, дёрнулось и маленькая грязная женская туфелька со сломанным каблуком была брошена на живот нового командующего. Ларсарец зашипел от боли при попадании Карининой туфельки по свежей ране. Оставшиеся сочувственно сморщились, каждый представляя свою "любимую" пытку. Хриплое сипение на гране удушья служило единодушным ответом оставшихся людей.

- Где Роза-Пахнущая-Корицей из клана Коршуна? - процедил голос по слогам и в тёмных миазмах земли, заменявших порождению зла звуки, появились лёгкие и многообещающие нотки раздражения.

Охотник поднял повыше тело полумёртвого подростка, зависшее по его воле в метре над землёй, и громко стянул в себя крохи лёгкого тёплого дыхания, вырывающиеся из приоткрытых губ умирающего. Превышающее возможное тело служителя Тварителя немного подалось вперёд, словно пьянея от аромата, и тут же подтянулось, опрометью бросаясь обратно к жуткому зданию, подобному погребальному склепу древних отступников.

Старый вурлок, хрипя от натуги, первым оторвался от земли, чтобы подхватить отброшенное Охотником за ненадобностью тело, вверенного его заботам Ероша Чертакдича. Люди приходили в себя медленно. Многие не чувствовали обмякших конечностей и едва держали голову. Другие тряслись, как поражённые лихорадкой, и нечленораздельно пробовали молиться высшим силам, хоть краем сознания ещё помнили силу явившегося и сомневались в существовании чего-то превышающего её. Вопреки заведённой традиции материться никто из мужчин не стал, просто не смог.

- Это и есть Тваритель? - скрипя зубами, выдавил из себя зрелый вурлок, помнящий, как на его родном хуторе охваченная ведовским безумством старуха, заставила трехлетнего сынишку загрызть собственную мать, а после броситься на выбежавшего из конюшни отца.

- Сомневаюсь, - ответил на правах главного Ларсарец угрюмому мужчине с глубоким шрамом на шее и сам с содроганием и затаённой надеждой обратился к советнику: - Это найдёт нашу девочку?

Ответ, необходимый в подобной ситуации, никак не находился. И все прекрасно понимали, почему, лишь смотрели, как догорает сорванный впопыхах плащ. Нлуй переложил на подготовленную подстилку многострадального паренька и тяжело выдохнул:

- Часть её уже нашли...