Роза Марена

Она размахнулась свободной левой рукой, не думая о том, какая боль ожидает ее от удара кулаком в лицо мраморной статуи, и… не почувствовала вообще никакой боли. Это было все равно как врезать кулаком по чему-то мягкому и гнилому. На мгновение она уловила тень нового выражения лица у статуи — удивление вместо похоти, — а потом идиотски ухмыляющаяся морда каменного урода раскололась на сотни кусочков цвета сырого теста. Ее запястья освободились от тяжелой, одуряющей хватки его рук. Но теперь появился Норман — он был уже близко, с опущенной головой, тяжелым дыханием, вырывающимся из маски клубами пара, и простертыми к ней руками.

Рози резко повернулась, почувствовав, как один из его вытянутых пальцев скользнул по бретельке zat, и рванулась вперед.

Теперь начинался марафон.

6

Она бежала, как бегала девчонкой еще до того, как ее практичная, разумная мать взялась за тяжкую задачу втолковать Розе-Диане Мак-Клендон, что подобает настоящей леди, а что — нет (беготня, особенно в том возрасте, когда у тебя появились грудки, трясущиеся на бегу, определенно не подобала). Другими словами, она выкладывалась вся, опустив голову и энергично работая сжатыми в кулаки руками. Сначала она ощущала, что Норман висит у нее на пятках; чуть позже — что он начал отставать, поначалу всего на какие-то футы, а потом и на ярды. Даже когда он чуть-чуть отстал, она слышала его рыки и тяжелое дыхание, звучащие точь-в-точь как у Эриния в лабиринте. У нее было более легкое дыхание и коса на спине от стремительного бега летала вверх и вниз и из стороны в сторону. Больше всего она испытывала сейчас бешеное возбуждение. Кровь подступала к ее голове, пока она не почувствовала, что голова вот-вот разорвется. Один-единственный раз она взглянула в небо и увидела, что луна несется вместе с ней, мчится среди звезд за ветвями мертвых деревьев, похожих на руки великанов, которых похоронили заживо и они умерли, пытаясь выбраться наружу. А когда Норман рявкнул, чтобы она остановилась и перестала быть такой стервой, она расхохоталась. «Ему кажется, я лишь притворяюсь, что меня трудно догнать», — подумала она.

Потом тропинка свернула, и она увидела поваленное ударом молнии дерево, преграждавшее ей путь и раньше. Обходить его не было времени, и если бы она замедлила бег, то только напоролась бы на одну из его мертвых ветвей. Даже если бы ей удалось этого избежать, оставался Норман. Она ненамного обогнала его и не могла позволить себе утратить с таким трудом достигнутое преимущество.

Все это промелькнуло у нее в голове за доли секунды. Потом с криком — ужаса или ярости, а может, и того и другого, — она прыгнула вперед, вытянув руки перед собой, как девчонка-сорвиголова, перелетела через дерево и приземлилась на левое плечо. Она сделала сальто, шатаясь, вскочила на ноги и, обернувшись, увидела Нормана, пялившего на нее глаза через поваленное дерево. Его руки вцепились в обугленные основания двух ветвей, он тяжело и хрипло дышал. Подул ветерок и донес до нее еще один запах, помимо пота и «Пирата», исходивший от него.

— Ты опять начал курить, верно? — спросила она.

Глаза под украшенными цветочками резиновыми рогами уставились на нее с полнейшим недоумением. Нижняя половина маски судорожно дергалась, словно мужчина, похороненный в ней, пытался улыбнуться.

— Роза, — сказал бык, — прекрати это.

— Я не Роза, — сказала она и коротко, раздраженно засмеялась, словно он и впрямь был тупейшим существом из всех млекопитающих — el toro dundo. — Я — Рози. Рози Настоящая. Но ты больше не настоящий, Норман… ведь так? Даже для самого себя. Но теперь это уже не важно — для меня не важно, — потому что я развелась с тобой.

Потом она повернулась и, сделав несколько шагов, исчезла.

7

«Ты больше не настоящий», — думал он, обходя верхушку дерева там, где было достаточно места для того, чтобы пройти без особого труда. Она исчезла с противоположной стороны дорожки, усыпанной мертвыми листьями, но когда Норман вновь выбрался на тропинку, он припустился по ней неторопливой трусцой. На самом деле большего и не требовалось. Внутренний голос, который еще никогда не подводил его, говорил ему, что тропинка заканчивается неподалеку отсюда. Это, по идее, должно было радовать его, но в ушах у него продолжало звучать то, что она сказала, перед тем как подставить его взгляду свою изящную корму в последний раз.

«Я Рози Настоящая, но ты больше не настоящий, даже для самого себя… Я развелась с тобой».

«Что ж, — подумал он, — во всяком случае, финальный свисток прозвучал. Развод действительно состоится, только на моих условиях, Роза».

Он пробежал еще немного, остановился и утер рукой лоб, не удивившись, что рука оказалась мокрой от пота, даже не подумав об этом, хотя маска все еще была на нем.

— Лучше вернись, Роза! — позвал он. — Последний шанс!

— А ты догони меня, — крикнула она в ответ, и голос ее теперь прозвучал чуть-чуть иначе, хотя он не мог сказать, в чем была разница. — Поймай меня, Норман, теперь я уже совсем близко.