Роза на алтаре (Цветок страсти)

А Элиана в свою очередь думала о том, что в этом человеке неприятным образом сочетаются душевный холод и страстная мужская сила. Она не надеялась, что им удастся о чем-то договориться, потому что, общаясь с такими людьми, обычно не можешь проникнуть за ту непонятную невидимую стену, которую природа воздвигла между их мозгом, сердцем, душой и окружающим миром, преграду, которая не дает им возвыситься до понимания других человеческих существ.

Внезапно Элиана осознала, что так сближало ее с Бернаром: они были равны. Разговаривая с ним, она не опускалась и не поднималась до его уровня – в этом не было никакой нужды. С ним она всегда могла оставаться самой собой.

Для нее не имели значения политические убеждения Армана – она сказала правду. В те времена в каждом салоне, на любой площади, где угодно, можно было услышать самые разные мнения и о роялистах, и о бонапартистах, и о якобинцах, и зачастую у простых людей от обилия противоречивых сведений кружилась голова. И Элиана придумала для себя два правила: первое – никогда не впадать в крайности, а второе – главным мерилом всего, что происходит в жизни, считать справедливость и человечность. Бернар был прав, когда говорил, что всегда нужно искать «золотую середину».

Именно эта «золотая середина» нашла свое отражение в знаменитом «Кодексе Наполеона», документе, пережившем не только свою эпоху, но и множество последующих: «Французы равны перед законом независимо от своего социального положения. Свобода личности гарантирована всем. Свобода прессы закрепляется как право. Все виды собственности неприкосновенны». И так далее и так далее.

– Что вам от меня нужно? – спросила Элиана Армана. Он натянуто улыбнулся.

– А вы не догадываетесь? Несколько лет я ходил вокруг да около вас и – безрезультатно. У меня было много женщин, но ни одну я не желал так сильно, как вас!

– Вы забываетесь! – возмущенно прошептала Элиана, но Арман остановил ее жестом.

– Спокойно! Дайте сказать. Так вот, я всегда желал обладать вами, я хочу этого и сейчас. Мне прекрасно известно, что значит для вас Максимилиан. Будьте моей, и, клянусь, он получит свободу.

Гневный взгляд Элианы был устремлен мимо Армана. Ее лицо пылало румянцем и губы дрожали.

– Вы сами не понимаете, что говорите!

– Почему же? Отлично понимаю.

– Вы лжете, у вас не хватит духу совершить хладнокровное убийство.

Арман прищурил глаза.

– Вот увидите, что не лгу. Это, по вашему выражению, хладнокровное убийство совершу не я, а мои люди. Им не привыкать.

– Зачем вы мучаете Софи? – сказала Элиана. – Вы же видите, в каком она положении.

– Мне нет никакого дела до Софи. Я не собираюсь ее трогать. Мы ведем речь о Максимилиане.

– Но она переживает за него.

– В таком случае вы заодно поможете и ей.

Элиана чувствовала, что на нее надвигается какая-то темная сила. Но жизнь закалила ее и приучила не терять надежду.

– Послушайте, – произнесла она, вскинув голову и пристально глядя ему в глаза, – но если вы убьете Максимилиана, вам придется убить и нас с Софи.

На лице Армана появилась фальшивая, словно бы наклеенная улыбка, тогда как взгляд его темных глаз прожигал собеседницу насквозь.

– Зачем, мадемуазель Элиана? Как свидетели вы не опасны. Вы с Софи обе горожанки и не сумеете указать дорогу. Все знают, что в лесу скрываются шуаны, – попробуй их найди!

– Что ж, в таком случае у меня может быть только один ответ – «нет». Я замужем и дорожу своей честью.

– Больше, чем жизнью Максимилиана?

Она немного помедлила.

– Возможно. К тому же я надеюсь, что вы одумаетесь.

– А я в свою очередь уверен в вашем благоразумии. У вас есть время до вечера.

Элиана повернулась и вышла из комнаты. Когда-то ее преследовали якобинцы, теперь она попала в руки шуанов. Как странно и нелепо! Почему женственность, добродетель, красота столь беззащитны перед грубой силой?

Она вернулась в гостиную, где сидели Максимилиан и Софи. Они вполголоса беседовали.

– Не надо было ехать, – говорил Максимилиан, – нужно было подумать о себе.

– Я думала, – упрямо отвечала Софи, – потому и отправилась в путь. Я не могла оставаться одна в этом огромном доме. Я хочу быть с вами везде и всюду. Особенно сейчас.

Максимилиан искоса взглянул на Элиану, но ничего не сказал.

Женщина отвернулась к окну. В этот миг она мысленно поклялась в том, что никогда и ни за что не изменит решение.

ГЛАВА VIII

Бернар Флери ехал верхом во главе небольшого отряда вдоль берега, окаймлявшего пролив Ла-Манш. Его одежда, казалось, задубела от соли, в блестящих, черных как смоль волосах, точно крохотные звездочки, сверкали мелкие капли влаги.

Он привычно оглядывал округлые линии бухты, неровные утесы, исчезающие на горизонте высокие холмы, постоянно меняющее свой облик небо. Многое в дикой природе напоминает явления человеческого мира! Вон те облака похожи на напудренные парики вельмож, а та ломаная линия скалы – на чей-то гордый профиль.

С морских просторов доносился гул, порожденный колебаниями огромных волн; над водою носились бакланы.