Роза на алтаре

Человек с трудом поднял голову и сделал попытку оторвать тело от земли. Еще не веря своей безумной догадке, Элиана осторожно заглянула ему в лицо и неожиданно дико вскрикнула, а потом из его горла вырвался ответный вопль. Прошел чудовищный, головокружительный, оглушающий миг, и они вцепились друг в друга как безумные, чувствуя, что на них обрушивается нечто невероятное. Оба были близки к тому, чтобы испустить дух от разрыва сердца, ибо то, что произошло и происходило с ними, выходило за рамки реальности, разрушало их представления о случайностях; им казалось, что в эти краткие, очищающие душу и затмевающие разум мгновения они испытали нечто нечеловеческое.

Прошло немного времени, и Элиана стягивала с плеч Бернара стоявшую колом одежду, совала в его одеревеневшие от холода, израненные льдом руки флягу с водкой и все еще не верила, не верила в случившееся.

А потом они стояли, прижавшись друг к другу, обессиленные пережитым, и беззвучно рыдали, будучи не в состоянии вымолвить хотя бы слово.

Прежде, когда Бернар возвращался с войны, они с Элианой не могли наговориться часами, но сейчас молчали. Нервное потрясение и усталость лишили их последних сил. Единственный вопрос, который они задали друг другу – о Ролане.

Примерно через час они выбрались на равнину и присоединились к группе людей, собиравшихся расположиться на ночлег. Двигаться дальше было небезопасно: могли напасть волки, да и убийца-холод ночью лютовал сильнее обычного.

То тут, то там среди бескрайних снегов вспыхивали костры; пламя искрилось в пелене сизого дыма, его языки взвивались во тьму, и в этой картине было что-то зловещее. Временами казалось, будто вместе с кострами угаснут последние человеческие надежды.

Люди наломали веток и навалили вокруг огня, а сверху покидали у кого что было – тулупы, попоны – и начали устраиваться спать, замерзшие, голодные. Кое-кто оттаивал снег и варил нечто вроде похлебки из вяленой рыбы и гнилой муки. Находились и такие, кто, за неимением лучшего, жарил на углях дохлую конину.

На какой-то короткий миг Элиану охватило бездумное сонное спокойствие: ей показалось, будто главное, чего она ждала от этого похода, уже сбылось. Бернар был рядом!

Они разделили между собой то, что оставалось во фляге, и женщина почувствовала странную слабость; ее тело казалось таким размякшим и безвольным, словно в нем не было костей, а все мысли словно бы уплыли куда-то во тьму.

Элиана закуталась, как могла, и прижалась к обнявшему ее Бернару, но, несмотря на это, было так холодно, что ей никак не удавалось уснуть.

Видимо, через некоторое время женщине все-таки посчастливилось забыться, потому что когда она открыла глаза, то увидела, что уже рассвело. С неба беззвучно падал густой крупный снег, а тени растущих вдали деревьев в утреннем свете казались нежно-голубыми.

Многие из тех, кто ночевал поблизости, уже встали, но некоторые продолжали лежать неподвижно. Возможно, они еще не проснулись или замерзли во сне. Кто-то стонал, иные кашляли и хрипели.

Все, что произошло вчера, представлялось Элиане совершенно нереальным. Бернар спас незнакомую женщину? А она сама спасла Бернара? Нет, это был сон, просто сон. Но главное, что они встретились, и теперь их сможет разлучить только смерть.

Женщина повернулась к мужу. На мгновение ее обжег испуг, потому что Бернар не шевелился, но через секунду он поднялся с земли и посмотрел на нее. Он так странно выглядел среди этих снегов – настоящий чужеземец! Его лицо казалось потемневшим, глаза покраснели, и во взгляде застыла какая-то безжизненная тяжесть. Но он привлек ее к себе таким бесконечно родным, любящим жестом, что у Элианы сразу потеплело на душе.

Тем не менее с нею что-то произошло: ею овладело навязчивое болезненное состояние, какого не было вчера. Голова гудела, как пустой чугунный котел, по которому стучали чем-то тяжелым, в груди полыхал жар, а руки и ноги, напротив, заледенели. Когда она начала подниматься, из горла вырвался судорожный кашель.

– Ты заболела? – взволнованно произнес Бернар, взяв Элиану за руки и глядя в ее бледное лицо.

– Наверное, – через силу отвечала она. – Но я могу идти. А ты?

– Со мной все в порядке.

– Даже после вчерашнего?

– Ты имеешь в виду ледяное купание? На войне не умирают от столь обычных вещей, дорогая. Я привык выносить все. Меня может убить только пуля.

Элиана молча смотрела на него воспаленными глазами, под которыми залегли синеватые тени.

– Мы выкарабкаемся, – сказал Бернар. – Теперь я в этом уверен.

Он решил развести огонь, чтобы согреть воды, но в это время вдалеке появилась группа людей – они бежали, возбужденно крича и размахивая руками.

– Спасайтесь! Казаки! Казаки! Рубят саблями!

Собравшийся вокруг потухшего костра народ зашевелился и бросился кто куда. Но несколько присыпанных снегом тел осталось неподвижно лежать на снегу. Эти люди были мертвы: минувшая ночь стала для них последней.

Бернар схватил Элиану за руку и устремился в сторону сумрачного леса. Женщина спешила изо всех сил и все-таки едва поспевала за ним. Они добежали до ближайших деревьев и упали на снег.