Роза огня

Впрочем, теперь у жеребца была компания. В конюшне содержался старенький пони, которого иногда запрягали в небольшую — чуть больше тачки — коляску для поездок Дюмона в Пасифику. Роза уговорила Ясона разрешить ей перевести старичка в стойло Заката. Ясон опасался, что горячий конь может напасть и поранить пони, но эти страхи оказались совершенно напрасными. Закат очень обрадовался маленькой лошадке; они выглядели, как блестящий рыцарь и скромный оруженосец. Теперь, не томясь в одиночестве, жеребец бывал обычно в гораздо лучшем настроении.

У Розы имелись и другие планы насчет Заката, однако их осуществление приходилось отложить до нового года. К счастью, ждать оставалось недолго: сегодня был уже канун Рождества.

Розе сначала показалось странным, что какой-нибудь магический ритуал может быть приурочен именно к этой святой ночи, однако Ясон объяснил ей, что самый большой шанс на успех их попытка имеет как раз в канун Рождества. Древняя церковь недаром выбрала именно эту дату, чтобы праздновать рождение Иисуса: день конца декабря, отмечающий поворот солнца к весне, был временем высвобождения могучих магических сил.

— Многие двери открыты этой ночью, — загадочно сказал Камерон.

«Ну и прекрасно. Ежели будет открыта нужная нам дверь, я не стану возражать против назначенного часа».

Поэтому-то Роза вместо того, чтобы в новом платье, покупку которого она себе могла позволить раз в год, распевать, стоя рядом с отцом в университетской часовне, рождественские песнопения, ползала на четвереньках по каменному полу рабочей комнаты, вычерчивая фигуры, которые, как она подозревала, священник нашел бы святотатственными. И все же такое занятие казалось ей гораздо более соответствующим духу Рождества, чем пение гимнов, слова которых стерлись от употребления и превратились в детские песенки, в обществе толстых и самодовольных профессорских жен. Разве не был этот день днем надежды и обновления? А они с Камероном именно в них и нуждаются; Камерон даже сумел отбросить свое высокомерие и молить о помощи…

Роза нарисовала последний символ внешнего ряда, села, опираясь на пятки, и стала придирчиво сравнивать нанесенный мелом на пол чертеж с эскизом, который держала в руке. В нескольких шагах от нее Камерон был занят тем же. Роза сомневалась, что ему удастся найти какие-то упущения, — разве что ошибка содержалась в предназначенной для нее копии пентаграммы. Впрочем, Камерон начертил ее настолько точно, насколько это позволяли методы геометрии.

— Не могу найти никаких погрешностей, — сказал он наконец, и его уши дрогнули. — Неудивительно, что ваши статьи получали всегда высокую оценку, если вы отделывали их так же тщательно, как этот чертеж.

Роза покраснела от удовольствия и медленно поднялась на ноги, стараясь не потерять равновесия. Суставы заняли положенное им место, мышцы расслабились, но Роза не смогла не поморщиться: «Бедные мои колени!»

— Ступайте переоденьтесь в тунику, — распорядился Камерон, и его губы раздвинулись: теперь Роза знала, что это означает улыбку. — Я пока приготовлю свечи и прочие принадлежности. Не волнуйтесь. Теперь ваша задача будет совсем простой.

— Надеюсь, — ответила Роза, в последний раз окидывая взглядом комнату и чертеж на полу, чтобы убедиться: никакой мелочи они не забыли.

В центре пентаграммы высился неподвижный то ли куб, то ли стол из белого мрамора, подозрительно похожий на алтарь. Камерон ничего об этом не говорил, однако Роза заметила, что очень многие ритуалы напоминают религиозные, хотя ни к христианству, ни к какой-либо иной известной ей религии она отнести их не могла. Камерон подошел к кубу, осторожно ступая по свободному от меловых линий пространству, вероятно, именно для этой цели и предназначенному. В каждой руке он держал по массивному серебряному подсвечнику с новыми свечами из белого воска, каждая толщиной в запястье. В магии, как и а религии, свечи разного цвета играли очень важную роль. Любопытно… Роза отступила еще на шаг, вытерла руки о холщовые блумерсы и повернулась к двери.

Когда Камерон сказал «переоденьтесь в тунику», это означало гораздо больше, чем просто переодевание. Роза должна была выполнить целую сложную церемонию, прежде чем надеть свободное средневековое платье из тяжелого белого шелка, подпоясанное таким же поясом.

Начинать следовало с ванны, но не обычной. Роза высыпала в воду порошок из различных растений и вылила из маленького флакона благовония. Приняв ванну и вытершись, Роза откинула волосы назад и перевязала их шнуром из белого шелка. Потом она надела простое новое белье — тоже из ничем не украшенного белого шелка. Девушка не должна была надевать ни корсет, ни чулки; виски, шею и запястья она смочила маслом сандалового дерева.