Роза прощальных ветров

– Я не могу взять Ваньку к себе, – сказал Неволин. – По крайней мере, сейчас. Ты не представляешь, как в последнее время Розе было тяжело...

Кира устало вздохнула:

– Неволин, ты никогда не понимал моих проблем.

– А ты, Кира, кроме своих проблем ничего и знать не хочешь!..

Эпилог

...Июньское яркое солнце светило в окна, мешало.

Иван с досадой вздохнул, отбросил учебник и, щурясь, задернул штору – звонко щелкнули деревянные кольца, на которых она была подвешена.

Это было роковой ошибкой. В соседней комнате раздался какой-то звук. «Ну вот... – обмер Иван. – Может, послышалось?»

Но ему не послышалось – звук повторился снова. Нечто среднее между зевком и началом протяжной песни.

Ничего не оставалось, как идти смотреть, что там.

...Она не спала и глядела спокойными веселыми глазами, подложив под щеку сложенные ладошки. О, этот обманчиво-примерный вид!

– Проснулась? – сурово спросил Иван.

Она моментально вскочила, протянула к нему руки – голенькая, в одних памперсах.

– Платье надевай... Где твое платье?

Платье нашли закопанным под одеяло.

– Да стой ты, не вертись... Носки где?

Нашли и носки.

Только тогда Иван поднял ее на руки, перенес через деревянный бортик кровати.

– Тяжелая ты какая, Машка... Точно поросенок! И чем тебя только кормят... Тапочки обувай.

Она всунула ноги в крошечные тапочки, выбежала в соседнюю комнату и звонко позвала:

– Мама?

– Мама твоя в магазин ушла, сейчас придет, – покровительственным тоном сообщил Иван.

Она немного встревожилась, но потом вспомнила про свою новую игрушку – большую яркую жестянку из-под конфет, в которой лежали ее богатства.

– Дай-дай-дай! – Она потянулась к полке.

– Да ради бога... – Иван дал ей коробку. – Только сиди тихо и не мешай мне.

На всякий случай он уселся рядом с ней на ковре, положив учебник на колени. И краем глаза продолжал следить за Машей. Она вывалила из коробки стеклянные бусы, цепочки, пластмассовые пестрые колечки, принялась нацеплять все это на себя.

– Ты, Машка, прямо как сорока... Любишь все яркое! – не выдержал, хмыкнул Иван.

Она повернулась к нему, протянула переливающуюся диадему со стразами и сказала великодушно:

– На!

– Мужчины это не носят, – Иван отстранил подношение. Машины глаза даже затуманились от сожаления – она не понимала, как можно было отказаться от такой красоты. Подумав, водрузила диадему на свои спутанные после сна волосы – рыжеватые, цвета крепкой заварки, чуть вьющиеся. Подбежала к зеркалу.

– Тебе идет! – снисходительно кивнул Иван.

Она полюбовалась на себя еще немного, потом принялась складывать свои богатства обратно в коробку. Это была такая игра – доставать их, любоваться, потом снова прятать... Чего еще можно было ждать от человека двух с половиной лет! Она играла и пела – нечто невразумительное, без слов – эдакий заунывный напев степного кочевника.

Зазвонил телефон. Это была Света.

– Будьте добры Розу, – официально произнесла она, точно не узнала Ивана.

Иван недолюбливал ее – она казалась ему какой-то странной, словно вечно исполняла некую роль.

– Свет, это я, Иван... Не узнала?

– А, это ты... – неискренне удивилась та. – А мама где?

– В магазин ушла. Перезвони ей на сотовый, что ли...

– А с кем ты там? С Машенькой?..

– Да.

– Ты что, хочешь сказать – тебя оставили одного с ней?!

– А что такого?

– Разве ты справишься? Господи, я сейчас приеду...

– Перестань, Свет, – лениво сказал Иван. – За кого ты меня принимаешь? Да и Роза ушла-то всего на полчаса...

Света была приемной дочерью Розы. Около трех лет назад была скверная история – ее родной отец, тогда еще Розин муж, довольно богатый человек, натворил много чего ужасного. Его пытались судить, но так ничего и не вышло. Впрочем, беда пришла к нему с другой стороны – он не выдержал конкуренции, разорился и едва не угодил в дурдом на этой почве. Потом уехал в Канаду, заявив напоследок, что это дурацкая страна и здесь живут одни дураки и сволочи. Доходили слухи, что и в Канаде у него начались какие-то проблемы...

– Как у тебя дела? – подумав, спросила Света.

– Я к физике готовлюсь. Ладно, пока...

Иван положил трубку, и в этот момент раздалась трель домофона.

– Мама? – всполошилась Маша.

– Наверное... – Иван снял теперь трубку переговорного устройства. – Кто там?

– Неволин, это я... – услышал он голос своего приятеля Фирсова. – Слышь, ты билеты просил?

– Поднимайся, – Иван нажал на кнопку.

– Мама? – упавшим голосом переспросила Маша, глядя на брата снизу вверх – хотя, наверное, уже поняла, что это никакая не мама.

– Это Фирс, Машка. Мой одноклассник, – снисходительно пояснил он.

Маша встревожилась еще больше. Чужих она не любила и боялась.

Схватила бренчащую жестянку, на всякий случай запихнула ее под диванную подушку. Побежала в свою комнату, надеясь переждать там визит незваного гостя, но потом, видимо, поняла, что одной ей там будет совсем страшно. Примчалась обратно к Ивану, потянулась к нему, панически запищав:

– Ваня... Ваня!

Ивану ничего не оставалось, как взять ее на руки. Машка, конечно, была бестолковым созданием, но он не мог ей не сочувствовать...