Роза с шипами

-- Почтенный! Я ваш скромный бывший секретарь, выполнявший при вас обязанности главного помощника, архивариуса, домоправителя, бухгалтера, эконома, старшего повара и т.д. и т.п. - перечислять все прочитанное у меня не было сил. От того, что я уже зачитал вслух, костенел язык. Пропустив три строчки, я продолжал. - Преодолевая врожденную робость, беру на себя смелость потревожить вас не благодаря наглости и нескромности, а в силу тяжких обстоятельств. Наш сиятельный монсеньер завладел не только Ларами, но и каждым акром земли вокруг них, и мне не осталось даже угла, где я мог бы приклонить голову, не опасаясь ежеминутно, что она вот-вот слетит с плеч. Найдись хоть краешек на складе, хоть погреб, хоть подвал, где можно было бы ютиться без опасения, что пролетевшая мимо летучая мышь не заглянет в щелку и не доложен своему властелину о том, что в городе появился лишний. Ни один чердак, увы, хоть и выглядит необитаемым на самом деле таким не является. Всюду живут, летают или гнездятся слуги нашего солнцеподобного монсеньера. Ваш покорный слуга ни в коем случае не стал бы беспокоить вас просьбой о заступничестве, прекрасно сознавая, что таковое будет для вас непосильной обузой. Вы, наверное, пожелаете спросить почему бы мне не уехать из Лар, поэтому я заранее отвечу, что во-первых защитное кольцо чар не впускает и не выпускает из города никого, о чем вы сами отлично осведомлены, а во-вторых жить где-либо в другом месте мне не по средствам. На этот счет осмелюсь напомнить, что вы так и не уплатили мне три четверти моего постоянного ежемесячного жалованья, впрочем, как и всю сумму целиком за последний месяц. Только не подумайте, что я на вас в обиде. Я бы мог жить своим обычным промыслом, если бы все кошельки в городе не были наперечет у слуг нового повелителя. Там, где стал промышлять один сильный грабитель, более мелким делать нечего. Повторяю, что не потревожил бы вас, если б не крайняя нужда. Недавно я прослышал, что каким-то образом вам удалось найти средство, возвращающее юность. Вы всегда упрекали меня в том, что я слишком юн, но время идет, сейчас сидя в моем хрупком убежище, двери которого могут в любой миг разлететься от огненного взрыва или визита страшного гостя, я чувствую себя дряхлым стариком. Даже, рука дрожит при письме и не в силах аккуратно вывести буквы. Прошу, откройте мне секрет вашего преображения хотя бы в награду за то, что я один год, семь месяцев, двадцать девять дней и пять часов до того, как вы не вполне вежливо погнали меня вон, состоял у вас на стольких должностях. Служил вам верой и правдой и такое внезапное увольнение мог объяснить либо опустевшей казной, либо появлением нового фаворита, но я на вас не в обиде. В качестве вознаграждения за все те услуги, что оказывал вам, я из бесконечного уважения к вашей особе не требую ни гроша денег, только вышлите мне рецепт, чтобы я смог, как и вы, омолодиться. Посткриптум. Чистый лист бумаги, чтобы вы зря не тратились, прилагаю. Приложил бы и почтовую марку и воск для печати, если бы мы с вами пользовались обычными почтовыми пересылками. Заранее вас благодарю, вечно ваш, Винсент.

-- Как хорошо, что я не вел с тобой переписку, - облегченно вздохнул я, прочтя письмо. - В письменных объяснениях ты проявляешь ту дотошность, за которую в жизни тебя бы просто поколотили.

-- А ведь все это ради тебя, - обиженно надул губы Винсент. - Хотел помочь, но пока не вышло. Знаешь, что этот расфуфыренный индюк написал в ответ? Что знаться не желает с попрошайками. Тогда я обратился к нему снова так же в письменной форме, но уже не с просьбами, а с угрозами. На подлецов влияет только строгость. Ко мне тут же пришел вежливый ответ с извинениями, еще более дотошными, чем мои, но открыть свою тайну хитрец не решился, якобы он вообще не знает о чем идет речь, мол, нет у него от общества никаких секретов и он нижайше просит меня больше не писать, поскольку средств на секретаря нет, а сам он ради каких-то писем от работы отрываться больше не сможет.

-- Он прислал тебе твои письма обратно?

-- Да, решил, наверное, что каждый лист бумаги для меня ценность, а может счел плохой приметой держать у себя вещи того, кто вот-вот попадется в когти монсеньера дракона. Только не подумай, что я дал ему наш адрес в Ларах. Письма я каждый раз находил в дупле вяза. Их приносили вороны. А свои клал под подушку, загадывал перед сном имя адресата, а наутро они исчезали - уже были в его руках.

-- Забавно, - согласился я. - Для меня самого новость, что ты оказывается находишься в таком бедственном положение.

-- Ну...- Винсент залился краской. - Положение, правда, будет бедственным если я отнесу свои каракули поближе к печатным прессам.

-- Кто на это согласится? - рассмеялся я. - Вспомни печальный опыт Камиля, которому пьесу -то в один не популярный театр удалось пробить только путем угроз?