Роза с шипами

В замок я вернулся в тот самый момент, который будто нарочно дается нам судьбой, чтобы научиться противостоять искушению. Несессер для письменных принадлежностей, который я не раз замечал у Винсента одиноко лежал на столе, а сам хозяин куда-то отлучился. Вещь выглядела бы брошенной, если бы рядом на настольном пюпитре не лежал наполовину исписанный листок, а испачканное чернилами перо не успело еще вернуться в свою лунку во внутренности несессера. Стопка испещренных аккуратным бисерным почерком листов лежала поверх чистой бумаги. Чернильница из куска песчаника была наполовину пуста, маленькие склянки и флаконы с разноцветными чернилами были предназначены специально для того, чтобы выделить в рукописи наиболее важные строки. Ножик для затачивания перьев на кончике лезвия был окрашен алыми чернилами, будто автор вскрыл себе вены, чтобы расписаться кровью под эпилогом произведения. Роспись, сделанная кровью чародея в миг опасности вспыхнет огнем, чтобы оградить его авторские права, но против моего подсматривания мелкое колдовство бессильно.

Я искушению противостоять не смог. Я давно догадывался, что Винсент пишет книгу, скорее всего, собственную биографию. Что-то вроде длинной исповеди. А мне так хотелось бы узнать, что он пережил до первой встречи со мной и во время нашей долгой разлуки, а копаться в его мыслях или спрашивать напрямую мне не позволяли то ли лень, то ли излишняя деликатность. Я боялся, что как только начну читать, какой-то злой дух посмеется надо мной, сказав, что рукопись всего лишь приманка, чернильные абзацы растекутся по бумаге, а сама бумага рассыплется папирусной пылью, но ничего подобного не произошло. Я устроился в кресле перед камином, почти воровато оглянулся на дверь, подумать только, я чувствовал себя вором в собственном доме, но откинув в сторону совесть и мораль начал чтением и был несказанно удивлен. Никаких признаний со стороны Винсента. Для этого обаятельный проныра был слишком осторожен. То, что я держал в руках, было историей моей собственной жизни, то есть того ее отрезка, за которым наблюдал Винсент. Неисправимый романтик, он то ли с помощью Розы, то ли по собственной инициативе превратил весь роман в любовно-приключенческую историю. Вымысла в книге, конечно же, было больше, чем правды. Если бы Винсент посмел изложить на бумаге всю мою подноготную, этого я бы ему не простил. Поведать всю истину о себе это только мое право, не может же ловкий прихлебатель исповедоваться за меня. К счастью, Винсент решил проявить себя фантазером. Чуть ли не на каждой странице пел дифирамбы моей внешности. Мне, конечно, было лестно. Даже больше, я впервые был смущен. Оказывается, Винсент видел во мне благородное, чуть ли не благословенное существо, которым я никогда не был.

-- Выскажешь свое мнение? - раздался вдруг за спинкой кресла голос Винсента. Роза уже тоже успела неслышно прокрасться в комнату, а мне почудилась, что и она и Винсент не вошли через дверной проем, а выросли прямо из-под земли.

-- Для кого это? - Роза смиренно сцепила руки за спиной и заинтересованно разглядывала недавно принесенные коробки.

-- Уж явно не для него, - заметил я про гремлина, который орудуя лапками гораздо ловчее, чем человек руками уже успел снять с коробок крышки и восторженно ощупывал когтями мягкую оранжевую юбку с рюшами. Кажется, он посчитал, что весь этот ворох нарядных тряпок принесли сюда специально для того, чтобы устроить ему из них уютное гнездышко для сна.

-- Так как тебе мои первые ...ну почти первые литературные пробы, - настаивал Винсент.

-- Ты хочешь сказать, что что-то сочинял до этого? - усмехнулся я и тут же встретился с его осуждающим взглядом. Разве можно шутить в тот момент, когда кто-то открылся перед тобой в самом важном. - Ну, я думаю, что никто никогда еще не делал злодея положительным героем.

-- Хм...- Винсент явно ожидал нечто большее, хотя бы похвалу за свои труды, но вместо того, чтобы укорять меня за неучтивость, он кивнул в сторону несессера и предложил. - Открой секретное отделение. Там есть скрытая пружинка, надави на нее.

Мне не хотелось опять прикасаться к его личной вещи, неприкосновенность которой уже и так была поругана, но раз Винсент предложил сам. Я легко открыл тайник и вытащил оттуда пачку писем. На конвертах не было адреса. На половине из них витиеватым почерком кто-то надписал заглавную букву "В", на другой половине стояло что-то вроде отпечатка измазанной красными чернилами подушечки пальца. Все письма уже были распечатанными, я развернул первое выбранное наугад и зачитал вслух: