Роза севера

— Итак, нам необходимо быть в Москве? — скрипуче спрашивает он.

— На набережной у храма Христа Спасителя, — голос Рогны звучит как посвист метели. — Вместо него со временем будет храм Трехликого, но Трое уже являются туда. Один… одна из них поможет нам. Для нее нет завес.

— Я знаю, о ком ты. Но она капризна, если откажется?

— Тогда можете попросить вы, господин Президент, у главного из троих. Но это нужно сделать лично… изъявив почтение.

Молчание.

— Служба охраны организует поездку. Вас известят.

Сюда поздно приходила весна, из-за накопленной энтропии снег не таял до середины лета. Среди снежных гор человек жил совсем один. Много раз пытался уйти на лыжах, но невидимая ограда никуда не делась: он и не замечал, как менял направление, а скорее всего, этого не делал, но в сумерках снова видел за деревьями постройки института. Может, это и к лучшему: наверное, на сотни километров вокруг не осталось живой души.

Вот и сегодня после бесплодной прогулки он растопил печь и отогревал пальцы у огня. Редко включал спутниковый Интернет из боязни потратить остатки дизельного топлива, и только работа не давала сойти с ума.

Но сегодня к нему пришел гость.

Человек отвык от этого зрелища: раздался тихий звон, словно осыпались ледяные кристаллы, и посреди комнаты полыхнуло синее пламя. Вскоре оно сгустилось в прямые линии, обозначив дверной проем.

В нем появился некто в темном одеянии, зеленые брызги загорелись на ножнах меча.

— Привет, Роман! — сказал он и, не глянув на стулья, сел на пол. По углам сгустились тени, и комната будто съежилась.

— Привет! — хмуро ответил тот, кого назвали Романом. — Давненько ты меня не навещал.

— Тридцать лет, — небрежно отозвался гость. — Но ты почти не изменился. Ведь ты теперь один из нас.

— Это только слова, — кисло сказал Роман. — Сижу взаперти. А ведь обещал путешествия. Я тоже хочу вот так… — Он указал в сторону пламенеющего проема, но тот исчез, и человек разочарованно опустил руку.

Собеседник пожал плечами:

— Ты ведь не захотел поделиться секретом. Почему я должен открывать для тебя Темный коридор?

Роман хмыкнул:

— А ты бы оставил меня в живых? И вообще я думал, что исчадия ада знают все.

— Не совсем, — угрюмо ответил гость, и огонь в печи померк. — Люди в своем маленьком мире порою измыслят такое, что трудно придумать привыкшему к иному масштабу разуму Владык… Но сейчас речь не об этом, под вопросом твоя жизнь. Как и жизнь всех людей на Земле.

Роман хрипло рассмеялся.

— Опять? В результате прошлой войны погиб миллиард, и в основном по моей вине. Я самый массовый убийца в истории человечества.

— Не преувеличивай, — сухо сказал гость. — После тебя над оружием работал целый институт. И тогда никто не знал, что это можно использовать как оружие.

В наступившем молчании потрескивал огонь в печи.

— Ладно, — на щеках человека по имени Роман вздрагивали красные отсветы. — И что на этот раз?

В надменном тоне его собеседника впервые скользнуло раздражение.

— План изменен! Всего столетие или два осталось до Великой битвы, но похоже, ее не будет. Вы даже не знаете, какой мощью обладаете. Слишком сильное излучение боли и страданий исходит от Земли, и равновесие нарушено. Решено не дожидаться Армагеддона, а тихо рассортировать человечество по разным уголкам вашего планетарного космоса. Люди будут просто просыпаться в другом мире. Не пройдет и нескольких лет, как Земля опустеет.

Роман с минуту молчал. Потом криво усмехнулся:

— И вам, воплощениям тьмы, нечего будет делать? Какое горе.

Он наклонился и достал из тумбочки бутылку и два стакана.

— Обыкновенный самогон, — грустно сказал он. — Мог бы занести бутылочку хорошего вина. Правильно говорят — исчадия ада обещают много, но мало дают.

Темная фигура шелохнулась. Показалось — сейчас вскочит и выхватит меч. Но лишь улыбнулась, на миг показав красноватые зубы.

— Перестань называть меня исчадием ада. Я просто дольше живу, и приобрел кое-какую мощь. А что до света и тьмы, так это субъективное деление. Кто-то считает себя в лагере света, кто-то тьмы, но настоящий враг у тех и других один — хаос.

Роман пожал плечами и подал ему стакан.

— Выпьем за человечество. Оно много страдало и на многое надеялось. А теперь, значит, всему приходит конец. Но это не такое большое изменение плана. Что в конце собираются отделить овец от козлищ, об этом есть в Апокалипсисе.

Гость взял стакан тонкими белыми пальцами:

— Читал Библию? — усмехнулся он. — Ну да, у тебя же есть время.

Он сделал глоток и поперхнулся.

— Ну и дрянь. Мог бы сделать систему очистки получше.

— Не до этого, — тускло улыбнулся Роман и стал жевать галету (из запасов на случай ядерной войны, и хотя война оказалась в основном не ядерной, все равно пригодились). — А что будет с Землей? Неужели и ее уничтожат?

Его собеседник не стал закусывать, поставил стакан на пол.