Роза севера

Он ехал по пустынной дороге. Уик-энд — странно, что вызвали на работу. Увидел впереди две машины: одна наполовину съехала в кювет, а рядом полицейский автомобиль. Полицейский поднял жезл, и Варламов послушно свернул к обочине: наверное, нужна помощь. Когда вышел из машины, полицейский почему-то направил жезл в его сторону.

В лицо ударила едкая струя, перехватило дыхание. Последним ощущением было, что соскальзывает в темноту…

Юджин не вернулся с работы — оказалось, что его и не вызывали. Полицейские обнаружила брошенную машину, все ценное было похищено. В полиции сделали вывод, что «мистер Варламов» стал жертвой бандитов.

Безутешная Джанет добилась, чтобы в море был остановлен российский сухогруз. Он привозил редкоземельный концентрат и еще не вышел из залива Св. Лаврентия. Поисковая команда поднялась со сторожевого катера и обыскала судно. Корабль был велик, простой в море при неудачном обыске предстояло оплачивать канадской стороне, и через пару часов полицейские с извинениями сошли обратно.

Когда Варламов приходит в себя, правая щека горит, как от раскаленного железа, а тело закоченело. Руки вывернуты и, похоже, связаны за спиной. Он лежит на холодном металле, и в ушах стоит нескончаемый плеск. Пробует закричать, но не может: рот забит кляпом.

Темнота, боль, плеск воды. Все длится нескончаемо.

Потом металл начинает дрожать, и спустя некоторое время возникает качка. Варламова то приваливает лицом к мокрому железу, то перекатывает на спину.

Онемение в руках, ледяной холод, тошнота. Сознание снова уплывает в промозглый колодец…

Когда очнулся во второй раз, то лежал на койке, а в круглом окошке брезжил холодный свет. Похоже на иллюминатор — значит, это корабль. Накатила ярость, оттеснив даже тошноту. Выходит, его похитили! Он сполз с койки, добрался до двери и стал стучать, но так и осталась запертой.

К койке возвращался на коленях, упираясь руками в раскачивающийся пол. Когда дверь открылась, сил хватило только повернуть голову. Человек с подносом, и еще один здоровяк маячит в коридоре. Когда поднос поставили на тумбочку, Варламов прохрипел:

— Уберите, я не стану есть. И требую капитана.

Поднос все равно оставили и ушли, закрыв дверь. Варламов стиснул зубы, его мутило, а мысль о еде усилила тошноту. Через некоторое время он собрался с силами, снял отсыревший костюм и повесил на стул. За дверкой оказался крохотный туалет, попил воды из-под крана и сразу выблевал все в унитаз. Долго стучал зубами под тонким одеялом, пока не согрелся и уснул.

Когда просыпался, электрический свет всё горел, и иллюминатор продолжал глядеть черным круглым глазом.

Утром (часы на стене показывали восемь) качка стала более размеренной. Снова открылась дверь, и матрос молча забрал нетронутый поднос. Спустя час вошел человек в отутюженной форме, явно офицер. Опять здоровяк торчал в коридоре.

Глядя в сторону, человек в форме равнодушно сказал по-русски:

— Я капитан корабля. Мне приказано доставить вас в Мурманск. На что жалуетесь?

Варламов чуть истерически не рассмеялся: похитили, держат взаперти — и на что жалуется? Он постарался взять себя в руки, перед ним просто исполнитель. Надо разузнать обстановку, а для этого получить хоть какую-то свободу. Он сухо сказал:

— Я хочу, чтобы мне разрешили выходить на палубу. Куда я сбегу посереди Атлантики? Иначе я объявляю голодовку.

Капитан впервые поглядел на него, в глазах промелькнула усмешка.

— Ладно, — ответил он. — Только с сопровождением.

Целую неделю сухогруз пересекал океан: взбирался на угрюмые водяные холмы и падал, рассекая форштевнем белую пену. Варламов часами простаивал у борта, прикованный за руку к здоровенному моряку. Тот упорно молчал, а бежать действительно было некуда.

Зачем его похитили, было непонятно. От морской болезни и разлуки с Джанет порой было так тошно, что хотелось броситься в море. Варламов стискивал зубы и терпел. В конце концов, он пересекал океан уже во второй раз. Может, удастся вернуться.

К исходу седьмого дня море немного успокоилось, и показались снежные горы — вероятно, Норвегия.

На следующий день сухогруз обогнул какой-то мыс (возможно, Нордкап) и пошел близко к берегу. Горы сделались ниже, снега на них меньше. Щеки Варламова горели то ли от ледяного ветра, то ли от волнения: нежданно-негаданно он возвращался домой. Хотя… дом у него теперь там, где Джанет. Вспомнились зловещие истории о тайной полиции Московской автономии — что похищение организовано ею, не сомневался. Вряд ли это устроили слабые власти Карельской автономии. Только зачем это Московии?

В море показалась темная точка и стала быстро увеличиваться. Отбрасывая шлейфы пены, мимо пронеслось небольшое, воинственного вида судно с невысокой мачтой, орудием на носу и контейнерами на глухих надстройках. Обойдя вокруг сухогруза, оно умчалось, выкинув на мачте несколько флажков — наверное, разрешение следовать дальше.