Роза севера

Она вошла в туман, и вместо жара тело стал пронизывать холод. А вот и его источник — черный ручей лениво течет в мшистых берегах. Откуда здесь взялся мох?

Она обессилено опустилась на него и подняла глаза. На той стороне тоже мох, и из него поднимаются белые цветы на высоких стеблях. Цветы очень красивы, она никогда не видала таких.

— Джанет! — слышит она.

Даже повернуть голову оказывается трудно, тело перестает подчиняться ей. Наконец это удается.

Женщина стоит на другом берегу, и Джанет сразу узнает ее. Жемчужно мерцает длинное платье, а лицо так же прекрасно и холодно.

— Ты подошла к концу пути, — слышит Джанет. — Ты знаешь, что с тобой. Твое тело больше не в силах бороться.

Джанет горько улыбается.

— Ну что же, — говорит она. — Спасибо и за то время, что было.

Женщина вдруг оказывается вблизи, лишь темная вода разделяет их.

— Ты хочешь вернуться в свой мир быстротекущего времени? Твоя жизнь в нем может быть продлена.

— Щедрый дар, — выговаривает Джанет. — Чем я должна заплатить?

— Тебе нужно только простить Юджина. За все. Это скорее я виновата.

— За все? Выходит, я еще чего-то не знаю? Действительно, велики и многосложны планы Владык.

Женщина улыбается, и словно теплом веет на вконец замерзшую Джанет.

— Велики, — соглашается она. — Но не так сложны. Тебе надо всего лишь любить Юджина. И мне нравится, что ты сохранила чувство юмора.

— Я люблю мужа, — говорит Джанет. — Я любила бы и дальше. Но я умираю.

— Если так, ты вернешься. Но тебе надо поклясться. Опусти правую руку в эту воду. Только кисть.

Зачем? Все кажется таким неважным, лучше лечь в этот мох и закрыть глаза.

Она опускает правую руку в воду.

И едва не кричит, но не хватает сил: вода невероятно холодна, словно ледяной кинжал пронзает ее до самого сердца.

— Вынь, — слышит она издалека.

Джанет выдергивает кисть и смотрит на нее, боясь, что та превратилась в кусок льда. Женщина на том берегу произносит тихим речитативом:

«Отныне
причислена ты к тем,
кто красотою вечной наделен».

И добавляет: — Тебе нужно перейти на мой берег реки, ненадолго. Там выше есть мост.

Какой реки? Но Джанет поднимается, удивляясь, что на это хватило сил, и идет. Черная вода лениво струится навстречу. Невдалеке действительно оказывается мостик — белый, с перилами, шириною для двоих пройти рядом. Джанет легко переходит по нему.

Туман исчезает. Вокруг половодье цветов — желтых (ее любимый цвет), фиолетовых, разных… Женщина в жемчужном платье поводит рукой.

— Приляг среди них. Отдохни. Цветы Сада могут воскресить даже мертвых.

Мороз с жестоким упорством сковывал тело Варламова. Он с трудом переступал через заструги, несколько раз спотыкался и падал на колени, но пока удавалось встать. Надо бы свернуть к берегу, там может оказаться зимовье, но где его искать? Идти без лыж по занесенной снегом тайге еще труднее. И спичек нет, чтобы развести костер.

Он остановился. Ветер стал сильнее, яростно толкая в спину. Сил уже не осталось, может тут и сесть, чтобы больше уже не вставать?.. Но вдруг что-то изменилось. Вихри снега заметались вокруг, а потом ветер на несколько мгновений стих — и подул с другой стороны, леденя уже левую щеку. Варламов стал поворачиваться к нему спиной, и тут что-то мелькнуло в струях поземки.

Он пригляделся: ветер несет по снежным застругам что-то желтое. Вот оно оказывается рядом — желтая роза! Сломанный стебель, несколько зеленых листьев, но лепестки свежие, будто цветок только что сорвали и выбросили в метель. Роза чуть задержалась, а потом ветер безжалостно повлек ее дальше, туда, где в снежной мгле маячили деревья на берегу.

У Варламова не было сил, чтобы думать. Он потащился следом, стараясь не потерять розу из вида среди мелькающего снега.

Высокие лиственницы выступили из метели. Ветер ослабел под сенью деревьев. Наверху пологого подъема что-то темнело — дом!

Скорее, это было зимовье — грубо сложенное из потемневших бревен, с поленницей под навесом. Из последних сил Варламов потянул за ручку двери. Она не была заперта — таежный обычай, чтобы обессиленный путник не замерз у порога.

Вошел в темные сени, сквозь щель увидел красноватый свет и толкнул вторую дверь. От горящей печки поднялась тщедушная фигура — похоже, китаец.

— Как в такую погоду можно ходи? — залопотал он.

Взял за руку и подтащил к топчану. Варламов упал на него, и сознание тут же оставило его…

Он проснулся от звука хлопнувшей двери и открыл глаза. Лежал лицом к маленькому оконцу, в нем горела багровая заря. Вечер? Но свет понемногу разгорался, и стало ясно, что проспал остаток прошедшего дня и всю ночь. Кое-как сел, все тело болело.