Роза (СИ)

Вышли на ужин. Помятые, но довольные. Подошла завпансионатом и обратилась к Лёве:

— Позвонили из Москвы. Приедет Николай Александрович Булганин с венгерскими товарищами. Охрана попросила выселить всех посторонних…

— Выселяйте, — отхлебнув винца, говорит мажор, — Только мы тут причём? Если будете приставать — я маму из Москвы вызову. Она вам тогда тут устроит Сталинград. Папаня то поди с медсестрой или с артисткой приедет. Вы мою маму знаете? Звонить? То-то же…

Играем в номере в подкидного. Мальчики против девочек. Эти две уже спелись и семафорят друг другу глазами. Короче, только мы с Лёвой залезли под стол и начали кукарекать, заходит начальница. Заглядывает под стол и просит:

— Лев Николаевич, нужна ваша помощь. У вас же водитель в машине будет ночевать…

— Ну это вряд ли, — говорит Булганин, выползая из-под стола, — Кузьмич с поварихой какой-то договорился…

— Всё равно, — продолжает заведующая, — мне днём из МИДа протокол встречи венгерских товарищей продиктовали. В начале играют гимны. Причём у них мелодия, а у нас песня со словами… Их гимн из райкома днём привезли. Не могу найти нашу песню. Есть только мелодия. Мидовцы сказали, что завтра сделают оргвыводы, если протокол будет нарушен. А у меня машина с поваром за продуктами уехала… Прикажите вашему шофёру съездить в райцентр за пластинкой. Я секретарю райкома позвоню. У нас ещё есть полчасика. Может успеет…

— А зачем нам пластинка? — расплывается в улыбке гроза заведующих, — У нас тут целая певица телецентра есть. Даша… Слова гимна знаешь? Лучшей возможности познакомиться с папой и придумать невозможно…

— Ну, я как-то не готова… Слова нужно повторить. Одеться, — мямлит растерявшаяся девушка.

— Текст сейчас принесу. И красный бант на платье прицепим. — молвит, сложив руки на груди, воспрянувшая командирша пансионата.

Едва Даша успела сделать один прогон, на территорию въехала кавалькада машин. Группа встречающих: завпансионатом, начальник охраны и наш молодёжный квартет выстроились у патефона. Подходят. Останавливаются. Даша кивает. Укладываю иглу на крутящийся диск. Звучит торжественно-заунывный венгерский гимн похожий на «Боже, царя храни». Потом включаю мелодию нашего…

Дарья Колесникова — Гимн СССР 1944 года)

Вспомнилась хоккейная серия с канадскими профессионалами 1972 года на которой звучал наш гимн со словами про Сталина, что было в те времена чрезвычайной редкостью.

Удивлённый ПредСовМина что-то одобрительно сказал местной начальнице. Поздоровался, скорчив гримасу, с сыном, покивав, типа «это опять ты» — со мной. Представился девушкам, интеллигентно поправив причёску:

— Маршал Советского Союза Николай Александрович Булганин. А как вас изволите?

— Сотрудник телецентра Дарья Колесникова. Старший лейтенант запаса. — отчеканила выпятившая высокую грудь девушка.

Настя посмотрела на холмы подруги и вниз на свою скромную двоечку. Улыбнулась, и с придыханием доложила:

— Командир зенитного экипажа сержант Ким… — увидела вопрос в глазах маршала, и добавила не по уставу, — Настя. Приятно познакомится.

От венгров главным был Янош Кадар — руководитель одного из отделов ЦК их компартии. Лёва Булганин с особым пиететом поприветствовал симпатичную санитарку из свиты отца, и кивнул нам как бы говоря «видали, каков папаша?»…

Делегации удалились в актовый зал для проведения несостоявшихся днём переговоров, а мы пошли в столовую, помогать накрывать столы для торжественного ужина.

Во время ужина после здравиц Сталину, советско-венгерской дружбе, маршал Булганин подошёл и сел за наш молодёжный столик.

— Ну, что молодёжь. О чём разговоры разговариваем? О чём мечтаем? — наливая себе коньяк, вопрошает член Политбюро.

— Мы, Николай Александрович, не только про любовь мечтаем… — ввинчивает тому сынок, — Я вот теорию авиаперехвата доделываю. Даша мечтает на День Победы фотографии своего погибшего батальона со школьниками по улице пронести. Юрка, тот чемпионом собирается стать и в футболе и в хоккее. На Олимпиаду хочет, так по крайней мере его дружок Васечка говорит. А Настя… А ты о чём мечтаешь?

Подруга задумалась, перестав улыбаться.

— Я больше всего мечтаю, чтобы моя родина — Корея стала единой. Для этого я готова пожертвовать всем…

Даже жизнью — мысленно продолжил я мысль последовательницы Павки Корчагина.