Роза Тибета

"Ах, Чао-ли, нам ничем не поможешь. Я уже говорил тебе раньше – это написано.’

Он взял ее за обе руки. Он сказал: ‘Мэй-Хуа, ничего не написано. Ты знаешь, кто я. Ты знаешь, что я не идаг.’

‘Я знаю, что ты не йидаг’.

‘Тогда что можно написать?’

‘Что ты будешь любить меня, и помогать мне, и оставишь меня. Оракул видел это.’

‘Мэй-Хуа, она видела это, потому что мне это приснилось. Ты знаешь, откуда пришли мои мечты.’

- Никто этого не знает, Чао-ли.

‘Они пришли из этой комнаты. Мы сделали их здесь.’

- Если не здесь, то где-нибудь в другом месте. Если не этим путем, то другим. Ты должен был прийти, Чао-ли. Ты не можешь избежать своей судьбы.’

Он увидел, что она была мастерицей не только ответов, но и правил, и что она могла менять их по своему желанию. Но он попытался еще раз.

‘Мэй-Хуа, однажды ты сказала мне, что не можешь предсказать мою судьбу’.

‘Но я знаю свою собственную, Чао-ли, и ты - ее часть’.

‘Откуда ты можешь это знать?’

Она грустно улыбнулась. ‘Я знаю это двести лет’.

‘Тогда расскажи мне об этом’.

Она посмотрела ему в глаза и медленно покачала головой.

‘ Не сейчас. Возможно, когда-нибудь. Ты любишь меня?’

‘Я не знаю’.

"Однажды ты сказал, что знаешь’.

"Тогда, возможно, я так и сделал’.

Она высвободила руки и обвила ими шею.

"Тогда пока возьми то, что тебе предлагают’.

Он взял то, что было предложено. Он делал это три недели, три странные недели, в течение которых он не мог сказать, любит он ее или ненавидит, и думал, что, возможно, он делает и то, и другое; потому что было что-то отталкивающее для него в осознании того, что она предложила бы любому мужчине то, что она предлагала ему.

Он увидел непреодолимую пропасть между ними и попытался преодолеть ее. И тогда он начал испытывать желание, которое позже стало навязчивым – желание познать ее и обладать ею полностью.

Тогда у него было мало времени, чтобы сделать это; потому что он вернулся к ней 27 сентября и 7 октября, когда вторглись китайцы. Хьюстон ничего не узнал об этом до 20-го числа. В тот день губернатор послал за ним.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

1

TЧЕРЕЗ В июле, августе и сентябре губернатор Ходзо ждал сообщения из Лхасы о нападках на него в китайской прессе. Никакой информации по этому поводу не поступало. Поступила и другая информация; в частности, три сообщения убедили его в том, что его судьба предрешена, а четвертое, полученное 19 октября, официально подчеркивало это.

Первым письмом, отправленным вскоре после августовского землетрясения, была депеша из канцелярии регента, в которой кратко указывалось, что из-за угрожающих предзнаменований и в качестве меры предосторожности губернаторы провинций больше не будут проинформированы о военных действиях за пределами их собственных территорий. Губернатор представил это послание на самое тщательное рассмотрение, хотя его существенная особенность, оставленная небрежным клерком и очевидная для всех, поразила его еще до того, как он прочитал текст. Важной особенностью была распределительная панель, напечатанная в виде деревянных блоков на листе бумаги, который случайно приклеился к пластине. Помимо имен главы кабинета министров и главы Военного министерства по связям, были указаны имена каждого губернатора провинции. Из последних была отмечена только его собственная.

Второе сообщение, полученное в середине сентября от главы отдела коммуникаций Военного министерства, информировало его о том, что назначен новый представитель, генерал-офицер, командующий силами, выделенными для обороны Ходзо. Военные качества этого нового представителя, которого губернатор знал всю свою жизнь, были таковы, что в другое время он бы сразу сделал вывод, что никакого врага не ожидается. Но это были не другие времена, как подтвердила третья депеша.

В третьей депеше просто сообщалось, что враг прибыл: китайцы вторглись с восемью армиями 7 октября. Губернатор будет проинформирован, если от него потребуется какое-либо особое задание.

И четвертое, полученное пять дней спустя и собственноручно написанное регентом, сообщало ему об этом задании. Это было тяжелое испытание, традиционное для губернаторов Ходзо; он должен встать между доблестными силами нового депона и китайским захватчиком; он должен стремиться к переговорам, чтобы в любом случае обеспечить безопасность уникального сокровища, находящегося в его ведении. Регент ожидал, что губернатор найдет китайцев достаточно готовыми к переговорам с ним; но не дал никаких оснований для такого предположения. Однако, не ставя точки над i или зачеркивая точки над "т", он приложил несколько свежих обрезков с ногтей Далай-ламы и настоятельно посоветовал губернатору хранить их при себе в ближайшие дни.

Губернатор, человек благоразумный, не отвергнуть обрезки. Он бережно положил их в свою шкатулку для талисманов; но в тот же день приступил к осуществлению некоторых других мер, которые, как он надеялся, окажутся столь же профилактическими для его жен и детей.