Роза, цветок для чародея.

Изабелла была трезва. Видно, успела отойти от разгульного поведения, случившегося накануне. Ее длинные пальцы слегка подрагивали, и я вдруг подумала, что когда-то они были утонченно-красивы, без вен и пигментных пятен.

– Знаю, что ты думаешь, – начала бессмысленный разговор мать. От нее пахло вайни и грязной одеждой, пропитавшейся потом не только ее, но и тех, кто сидел с ней в камере. Я приоткрыла окно летокара, впуская внутрь воздух магистралей.

– Не знаешь, – мой сухой ответ, был лаконичен и прост и только бы идиот не понял, что в нем грохочут октавы убийственного сарказма.

– Я подвела, дочка. Что мне сделать, чтобы ты меня простила?

Голос матери слегка подрагивал. Она покосилась на мой ледяной профиль, слегка поморщившись.

– Не уверена, что ты сможешь выполнить то, что я бы хотела. Поэтому, не будем.

Изабелла вздохнула, похлопав себя по карманам вязаной зеленой кофты. Искала сигареты, которые она иногда позволяла себе выкурить, но ничего не нашла и оставила это дело.

– С порошками тогда, я чувствовала себя хорошо, Роза. Если бы не нога, могла бы работать. Где-нибудь.

Не сдержавшись, я фыркнула.

– Мы как раз обговаривали с Кони вопрос порошка, – медленно и с сочащейся из меня холодностью, произнесла я, – но теперь, об этом можно забыть.

– Я не хотела подвести, просто…, – моргнула женщина.

– Просто что, мама? – злостно рассмеялась я, вцепившись в руль с такой силой, что побелели костяшки пальцев, – ты не подумала о том, как я добываю эти деньги, как не сплю ночами и пытаюсь сделать так, чтобы мы не нуждались ни в жилье, ни в еде, не в необходимом? Вы сидите на моей шее, прекрасно себя ощущая. Тетушка вяжет и читает интеллектуальную литературу, а ты расслабляешься. Вам все равно на меня, разве не так?

Мать сглотнула.

– Это не так, дорогая. Мы благодарны тебе и переживаем.

– Переживаете за что? За то что я могу свалиться от бессилия и у вас не будет вашего дойного вака (коровы), который все приносит вам. Для тебя было так легко просто взять деньги с тумбочки и потравить их на себя. Ты не думала о последствиях, о том, что это могло закончиться не этим чертовым штрафом, а исправительным домом, из которого обычно не выходят живыми? Тебе было все равно на меня и свою сестру!

– Я понимаю твою злость, – монотонно произнесла мать, – я подвела тебя, но я больна. Ты не представляешь как мне сложно бороться с зависимостью.

Женщина тяжело сглотнула.

– Если бы только эта жизнь пошла другой дорогой, но я не справилась, дорогая. Я оказалась слабой, не такой как твой отец.

Я замерла, продолжая одержимо смотреть на дорогу, чтобы не слететь с магистрали и не врезаться в кого-нибудь на полном ходу.

– Я хочу все исправить, – Изабелла смотрела на меня, пока я ехала, – но, не знаю, как и постараюсь из-за всех сил, не подводить тебя больше.

– Не надо мама, – я горько покрутила головой, – я слышу это каждый раз, когда что-то случается.

– Возможно, после порошков, которые мы когда-нибудь купим, я возьмусь за голову.

Я повернулась к ней, пока мы стояли, ожидая разрешающего сигнала движения. Лицо Изабеллы были испещрено глубокими и мелкими морщинами. Глаза продолжали быть яркими и казались молодыми.

Женщина произвела меня на свет рано и на самом деле, ей было чуть больше сорока лет, но выглядела она куда старше.

– Знаешь? – вдруг произнесла я, – я откладывала таллеры тебе на новый протез, чтобы ты не мучилась, таская на себе эту тяжесть. Мне жаль, что все так вышло.

Мать напряженно замерла.

Остаток дороги мы ехали молча. Возле дома нас уже ждали тетушка и Люси, катающаяся по пыльной дороге. Кони изображала спокойствие, гуляющей улыбкой на лице и расслабленным видом, но не сложно было догадаться, что она только изображает себя такой. Видно, начиталась книг Алары Крикель, где та обучала правилам поведения, в любой ситуации. Даже, критической!

Когда родительница вышла из летокара, я молча, нажала на дисплей, набирая скорость.

Мне нужно было убраться из этого квартала Серых Джунглей, где пыль забивалась в нос, слонялся народ, без остановки лаяли дикие кутьи (собаки), а в воздухе витал запах канализаций.

Я почти не спала сутки, но находясь в состоянии нервного напряжения, просто не смогла бы уснуть.

Через несколько часов меня ждала смена в «крылышке», на которую я не должна была опаздывать.

Еще некоторое время назад, я ощущала прилив сил и радость, что смогла за одну ночь заработать хорошую сумму. Планировала отремонтировать летокар, купить нужные вещи в дом, и кое-что отложить, но все рухнуло в один миг.

Я с такой силой закусила губу, что выступила кровь.

Не выбирая маршрута, я летела куда глаза глядят, смаргивая на ходу злые слезы.

Плакать я не любила, считала это состояние слабостью, только распаляющей нагнетать, но сегодня я чувствовала себя паршивее некуда.

Ощущая, что с каждой минутой мне становится все только хуже, я выехала со второй магистрали и спустилась вниз, свернув на небольшую улицу, где росли несколько высоких деревьев.

Рядом, на вытянутой площадке, выступающей в воздухе в виде полукруглого большого пространства, расположился сад.

Его открыли недавно.