Роза в пустыне

— Кто это у нас тут мышки?

Макс... Взъерошенный, в домашних спортивных штанах и застиранной майке. Растекаюсь лужицей от его голоса, нарушившего наше женское царство. Лера визжит и бросается в его объятия. За спиной Макса прячется хрупкая женщина — точная его копия, такая же кудрявая и голубоглазая.

— Я Оля, сестра Максима. Спасибо вам, Дианочка за заботу о Лере. Она у нас ранняя птичка, не даёт нам соням поспать. — Ольга подходит ближе и крепко жмёт мою руку.

Какие же они все милые! И чего я только боялась?

— Ничего страшного! Я сама такая же. И мне нетрудно. — Робко улыбаюсь я, столкнувшись с голубым взглядом Макса. Он смотрит так... нежно, пронзительно, пристально. Черт, я вмиг покрываюсь мурашками и не могу дышать.

— Привет. — Макс притягивает меня к горячей груди и целует в щеку. При всех.

— Привет. — Выдавливаю чуть слышно, чувствуя, как вспыхивают щеки.

— Народ, давайте завтракать. А потом мы с Дианой пойдём на речку. Покажу ей охотничий домик.

Ольга с Еленой Борисовной довольно переглядываются и проворно хлопочут возле стола. Раскладывают тарелки и чашки, звенят кастрюлями.

— Я с вами! — весело вскрикивает Лера.

— Нет, куколка. Мы с Динь-Динь пойдём вдвоём. А вечером погуляем все вместе, идёт?

Не верю своим ушам: вдвоём... Это, правда, то, о чем я думаю?

Мимо проносятся деревья с пожелтевшей листвой и опустевшие поля. Из-под колёс взвиваются клубы пыли. Наблюдаю за тем, как напрягаются руки Макса, сжимая руль на поворотах проселочной ухабистой дороги и тут же смущенно опускаю глаза.

— Держись, Динь. Это тебе не город. — Улыбается он, затягивая меня в бездну взгляда и голоса. — Скоро приедем.

— Это все принадлежит твоей семье? — облизав пересохшие губы, спрашиваю я и снова пялюсь на его руки — натренированные, с длинными мужскими пальцами.

— Перед смертью отец продлил аренду земли на два года, — погрустнев, отвечает Макс. — Не знаю, что теперь с этим делать. Я не фермер от слова совсем. Боюсь облажаться. Прогореть.

— Мне кажется, ты справишься. Я в тебя верю, — стараясь не смутить парня, отвечаю я.

— Спасибо, Ди. Приехали.

Машина спускается с холма к побережью реки. Солнце отражается серебристыми бликами от ее лазурной поверхности, листва подрагивает от дуновения ветра. Прямо на берегу, внутри высоких елей, прячется небольшой бревенчатый домик.

— Можно искупаться? — осторожно спрашиваю я. Отчего-то наше уединение меня пугает. Охладиться мне точно не помешает.

— Конечно. Здесь не заходи в воду, — Макс взмахивает рукой в сторону идеально ровного песчаного берега. — Вход в реку прямо за тем мостиком.

Что? Это какая-то шутка? Берег, которым предлагает воспользоваться Макс сплошь завален камнями, мусором и стволами срубленных деревьев.

Я раскрываю губы, чтобы возразить, но Макс разворачивается и шагает в сторону охотничьего домика.

— Пойду разожгу камин. — Бросает из-за спины. — Барби, Челси! Ко мне!

Ну и ладно. Между прочим, он многого себя лишает. Например, удовольствия лицезреть меня в купальнике на фоне журчащей реки. Я сбрасываю длинное вельветовое платье и без раздумий иду в сторону идеального берега.

Прохладная вода мягко ласкает разгоряченное тело, тихое журчание успокаивает разбушевавшихся мурашек. Стопы вязнут в прохладном влажном песке. Я заплываю глубже, чувствуя кончиками пальцев водоросли. Разве в реке они есть? Нога путается в веревке или леске. Я не могу пошевелиться и ныряю, чтобы освободить застрявшую ступню. Сети. Вот о чем говорил Макс... Находясь под водой, я открываю глаза и издаю немой крик: сети натянуты по всему периметру берега для лучшего захвата добычи... Я брыкаюсь, стараясь освободить ногу и застреваю другой... Воздуха не хватает, я стремлюсь всем телом наверх, пытаясь растянуть намертво сковавшую конечности леску. Вокруг горла сжимаются щупальца паники и отчаяния, я кричу, захлебываясь водой и слезами, а потом слабею... Опускаюсь в самое дно, теряя сознание. Макс... Моя доченька... Саманта... Мысли о дорогих мне людях, как светлячки вспыхивают в затуманенном мозгу. Жизнь проносится перед глазами вспышками — яркими и не очень, греет сердце радостью, обжигает болью потерь и отчаянием. Нельзя так... Я не имею права так бездарно погибнуть. И я борюсь — брыкаюсь что есть силы, разрывая леску зубами, цепляя ее одеревеневшими от холода пальцами.

Когда сил остаётся только на то, чтобы смириться и отдаться на волю смерти, я чувствую на себе крепкие ладони Макса...

Он разрезает перочинным ножом путы и вытаскивает меня наверх. Подхватывает на руки и несёт к берегу. Задыхаясь и кашляя, я дрожу и прижимаюсь к горячей груди Макса, как беспомощный котёнок.

— Чокнутая! Почему ты ослушалась меня? — вода капает с его волнистых прядей. Он так и бросился за мной в джинсах и расстёгнутой рубашке. Собаки встревоженно лают на берегу.

— Прости меня, Макс. Пожалуйста... — всхлипываю я.

— Дура! Ты могла утонуть! Как ты посмела, Ди? Почему ты такая... ты...