Роза в цепях

Валерии тоже подошел к толпе плебеев, взглянул на объявление, усмехнулся и уже хотел пойти дальше, но что-то побудило его зайти в этот трактир. Протиснувшись сквозь толпу галдящих людей у входа в небезызвестный на всю Капую притон «Угрюмый павлин», он оказался в полутемном помещении трактира.

— Сюда, господин, — вертлявый человечек повел юного патриция в дальний угол харчевни, торопливо распоряжаясь, чтобы подавали на стол.

Хозяина этого заведения, еврея Исмаила, Валерий знал уже давно. Не раз бывал здесь с друзьями, ночуя иногда на деревянных скамьях с проститутками. Бывали тут и потасовки, когда юноши не могли поделить между собой какую-нибудь девку. Утром трактирщик жалостливо упрашивал заплатить за причиненный ущерб, но получал лишь медные ассы, которые молодые люди бросали к его ногам. Пирушки здесь проходили так бурно, что, казалось, Исмаил и не рад своему ремеслу. Но деваться было некуда. Приезжавшие из Израиля евреи говорили, что там еще хуже. Народ задавили налогами, и он бежит из страны. Исмаил тяжело вздыхал, слушая речи своих сородичей, но каждый день рано утром отпирал засов харчевни, чтобы впустить новых посетителей. Вот и на этот раз, как только завидел в дверях Валерия, он засуетился, и уже отдавал распоряжения прислуге угодить юному патрицию, которого он узнал, несмотря на его нелепый маскарад.

— Вашего любимого? — спросил трактирщик. — Фалернского?

— Давай, тащи! — Валерий решил развеяться, побыть немного в одиночестве, перетрясти воспоминания этих дней. Дней, проведенных с Актис.

За соседними столами, грубо сколоченными и не раз собиравшиеся вновь после очередной потасовки, сидело человек двадцать. Девицы пристроились на коленях у своих приятелей, звонко чокались с ними чашами и непристойно ругались. К Валерию подошла рыжеволосая симпатичная женщина, повиливая бедрами и поправляя свою замысловатую прическу.

— Скучаешь, милый? — обратилась она к юному патрицию. — Вижу, что скучаешь. А мне-то как тоскливо!

Гетера улыбнулась Валерию и, усевшись прямо на стол, томно взглянула на юношу..

— Закажи и мне фалернского, милый, — женщина положила свою пухлую ладонь на руку Валерия. В ее глазах светилась уверенность в своей неотразимости.

— Ступай прочь! — Валерий, словно испугавшись чего-то, отдернул руку. — Неужели кроме меня здесь нет никого?

— Ты такой красавчик, мой милый! Пойдем со мной! — гетера поманила юношу за собой.

— Я тебе сказал, чтоб ты оставила меня в покое!

— Ну, успокойся. Не надо так горячиться. Нет денег у тебя, так бы и ответил, — женщина, спрыгнув со стола и одернув короткую тунику, медленно побрела прочь.

Исмаил выглянул из-за занавески. Он был раздосадован. Жаль, что Памфила не сумела вытрясти из этого мальчишки несколько монет. А уж он надеялся, что его «палочка-выручалочка» и на этот раз добудет Исмаилу немало ассов.

Валерий допивал вино, когда в трактир с веселой музыкой ввалилась компания молодых людей. Стулья заскрипели, ноги зашаркали по грязному полу харчевни, легкий шепот пронесся среди посетителей «Угрюмого павлина».

— Хозяин, — раздался голос юноши, по всем признакам предводителя. — Давай на стол все, что у тебя есть! Да винца не забудь. У нас что-то в горле пересохло после кутежа на вилле Гелия!

Раздался смех, который был ответом на шутку молодого повесы. Один из друзей вожака компании гуляк, неожиданно для всех присутствующих, выхватил откуда-то горящий факел и высоко поднял его над головой своего вожака.

Взглянув на юнца в кожаных штанах, на лице которого играли и прыгали огненные блики, Валерий встал из-за стола. Юлия, сына сенатора Квинта, поддерживали с двух сторон за руки молодые девушки, такие красивые, что даже дух захватывало.

— Хозяин, накрой нам вон в том углу! — Юлий показал в ту сторону, где стоял Валерий.

Дружная компания двинулась по трактиру, оглашая воздух смехом, криками, звуками флейты и кифары.

— Приветствую тебя, Валерий!

— Здравствуй, Юлий!

Двое юношей обнялись и расцеловались.

— Каким ветром тебя занесло в «Угрюмый павлин»? Донесся до меня слух, что в последнее время ты стал сторониться своих друзей.

— Надоело все. Бессонными ночами и приставаниями навязчивых проституток я уже сыт по горло. Юлий, наверное, и у тебя бывают минуты, когда хочется бросить все эти кутежи и пожить спокойно?

— Да что ты? Жизнь прекрасна только в разгуле! Зачем же тогда боги даровали нам власть над остальным миром? А старики все кряхтят, да поучают нас уму-разуму. Видать, и ты тоже стал таким же назидающим философом, как твой отец?

— И ты не пресыщен удовольствиями?

— Нет! Хотя одни и те же забавы надоедают. Ты прав в этом. Но надо искать новых приключений в бурлящем потоке жизни! Гулял вот на свадьбе Гелия, и каждый день дарил мне еще неизведанные развлечения.

А ты-то сам как оказался в этом трактире? Говорил же, что хочешь пожить спокойно? — спросил вдруг Юлий своего собеседника.

— Шел мимо и даже сам не знаю, как оказался здесь.

Взрыв хохота потряс харчевню. Юлий хохотал пуще всех. Его худое тело и длинные тонкие ноги дергались так, будто он болел эпилепсией…