Роза Версаля

– Прости меня, Господи! Нечистый попутал! Надо, надо было мне тогда остановить тебя, бесноватого! Да не смог, испугался – думал, и меня саблей зарубишь. Но только в том лишь вина моя – в трусости! Ты же людей невинных жизни лишал единственно в угоду гневу своему и жадности своей!

– Зато, благодаря этому, мы теперь купцы второй гильдии! А ежели дело и дальше с умом поведём, половиной Москвы вскорости владеть будем! А ты раздел капитала задумал! Да что ты со своей долей делать-то станешь? А из-за тебя и я со второй гильдии упаду в третью! Этого хочешь?

– Но… – попытался вставить слово Илья.

– Даже не думай! Не дам согласия, не дождёшься! А без него и раздела не состоится. Хочешь – судись со мной! А я всех судей подкуплю, и тогда ты вообще в дураках останешься, ха-ха!

Илья сник: видать, никогда ему не отделаться от брата-тирана.

– Ты бы хоть Настасью пожалел! – выкрикнул он в отчаянии.

Василий замер, захлебнувшись собственным смехом.

– Чего? – вытаращил он глаза.

– Что слышал! Думаешь, я не догадываюсь, что ты себе полюбовницу завёл? Да по всему видно! Дамочка, небось, из благородных, но разорившихся? Недаром ты дворянином себя в последнее время возомнил, простыми людьми пренебрегать стал… Эк она тебя присушила!

Илья остановился, дабы перевести дух. Василий стоял посреди конторы, угрожающе вращая безумными глазами.

– Замолчи, сучий потрох! Не твоего ума дело! – прорычал он, багровея.

– Что, жалеешь, что сабли нет под рукой?! А то с каким бы удовольствием, небось, разрубил меня пополам! – не унимался Илья.

Василий схватился за голову. Перед глазами у него всё поплыло, он начал грузно оседать. Илья не на шутку испугался.

– Э, э, Василий! Ты чего это удумал? – он бросился к брату, успев подхватить его под руку.

– Оставь меня… – прошептал тот. – Раздела капитала всё равно не дождёшься. Вот умру – делай тогда, что хочешь…

* * *

Анастасия Николаевна вошла в гостиную. Амалия и Полина завтракали. Гувернантка время от времени делала девочке замечания, дабы та за столом не шалила и правильно пользовалась ножом и вилкой.

«А, вот и наша пропащая… Интересно, где она всё-таки пропадала ночью?» – подумала хозяйка и уже собралась было спросить о том Амалию, но вдруг заметила, что девушка необыкновенно как-то преобразилась: глаза светились счастьем, губки припухли и, казалось, всё еще хранят вкус страстных поцелуев.

«Понятно, завела с кем-то шашни… Ну, да и Бог с ней! В конце концов, ничего страшного за время её отсутствия не произошло», – мудро заключила Анастасия Николаевна и сделала вид, будто ничего не случилось.

К тому же мысли её были поглощены сейчас совершенно другим: сегодня, ближе к вечеру, ей предстояло свидание с Ильёй. «Поговорил ли он с Василием? – переживала купчиха. – А что, коли муж не согласится на раздел капитала? И что тогда – терпеть его до самой смерти? Сил уж боле не осталось с нелюбым жить… И куда только я девчонкой смотрела, и где глаза мои были? С другой стороны, Василий тогда из Франции вернулся, вся грудь в орденах… Красавцем ходил, чего уж зазря грешить… Илья-то, он попроще всегда выглядел, до сих пор нету у него силы такой, как у Василия… Зато какой нежный в любви! Ах, как ласкает!..»

Анастасия попыталась припомнить, когда же началась её любовная связь с Ильёй. Ох, давно! Ещё с Екатеринодара всё пошло… Она уже и замужем была тогда за Василием. Просто тот как-то уехал в Москву по делам, брата с собой не взял, а она заскучала… Нет, не по мужу – по ласке!

Анастасия к тому времени уже поняла, что Василий хоть и красив и силён, а вот в постели отчего-то груб, как животное. Нередко ей даже казалось, что он причиняет ей боль нарочно… Поэтому когда во время того памятного его отъезда в столицу Илья заглянул к Анастасии, дабы словом поддержать свояченицу в её нелегкой жизни со своенравным старшим братцем, вышел он от неё только под утро – само собой всё как-то случилось… С тех пор так и повелось: стоит Василию за порог…

Анастасия не находила себе места, томясь в ожидании вечера и в предвкушении пылкого свидания. Наконец время перевалило за поддень. Купчиха открыла гардеробную, раздумывая, во что бы такое-эдакое обрядиться на сей раз. После мучительных размышлений остановилась на ненадёванном ещё сером платье из тафты, расшитом жемчугом.

Женщина встала против зеркала и приложила наряд к телу.

– Красота! Один только муж, крот слепой, не замечает… То ли дело Илья! Тот завсегда готов оценить! И меня, и наряды мои…

* * *

Василий, оклемавшись, провёл в конторе ещё часа три, пытаясь заставить себя настроиться на работу с бесчисленными товарными накладными. Не выдержав, встал, надел пальто и, ни слова не сказав брату, сел в экипаж и уехал.

– Ну да, конечно, где уж нам с нашим рылом-то, чтоб перед нами ещё и отчитывались, куда и зачем… То выше вашего барского достоинства, – проворчал Илья ему вслед. – Небось, опять к зазнобе своей благородной помчался… Ну, да и чёрт с ним! Может, так-то оно и лучше… Спокойно домой приеду, с Настасьей встречусь…