Розалина снимает сливки

Раньше Розалине казалось, что тот мужчина решил показать ей, какая она никчемная. Она попыталась его остановить, но он все равно победил. И даже сейчас она была уверена, что, когда она ушла, строитель с его приятелями смеялся над тем, какая она отчаявшаяся шлюха. Но версия Алена ей нравилась гораздо больше.

К сожалению, размышления о социологических проявлениях гендерно обусловленной реакции строителей из истории о стройке отвлекли Розалину ровно настолько, чтобы Ален успел заговорить.

– Такое ощущение, что мы уже вечность говорим обо мне, и хоть я не свищу тебе со стройплощадки, неловко осознавать, что это довольно грубо и несколько по-сексистски.

– Нет, нет, все в порядке. – Рано или поздно это должно было случиться, не так ли? – Мне очень интересно тебя слушать.

– Расскажи мне о себе, Розалина-эм-Палмер.

А вот и вопрос, такой же неизбежный, как изменение климата.

– Что рассказать?

– Ну, можно начать с того, чем ты занимаешься, когда не торчишь на вокзале.

Розалина открыла рот и снова закрыла. Сказать что-то близкое к правде вдруг показалось ей невозможным. Ведь перед ней был человек остроумный и уверенный в себе. С опытом, мнением и интересной карьерой, которой увлечен. И кажется, считающий, что Розалина похожа на него. Что она принадлежит к его миру, где чувствуешь, что добился всего, что задумал, где озера перемещаются по мановению руки, и при этом есть время участвовать в конкурсе выпечки на национальном уровне. Как ей сказать, что она забеременела в девятнадцать, бросила университет, работает продавцом на полставки и, с периодичной успешностью справляется с воспитанием восьмилетнего ребенка? И что, черт возьми, это все говорит о ней как о личности? Она бы не променяла Амели на все дипломы и возможности в мире, но сейчас не могла заставить себя признаться в существовании дочери.

– Я – студентка, – ответила она ему.

Тревожная пауза.

– Ну, надо же. Я… такого не ожидал.

– Взрослая студентка, – уточнила она, сразу уловив в его голосе тон «Черт, я нарвался на несовершеннолетнюю».

– Ох, слава богу. – Он нервно выдохнул. – Я считаю, что делить комнату с женщиной, с которой только что познакомился, – это одно. Но если с женщиной, которая только окончила школу, можно оказаться на третьей странице «Дейли мейл».

– Кажется, – услужливо сказала Розалина, – третья страница обычно предназначена для фотографий женщин в откровенных нарядах. Как растлитель ты, вероятно, оказался бы на четвертой странице.

– Приятно знать. Именно это меня и волновало. – Он замолк. – И еще я должен сказать, что своей радостью от того, что ты совершеннолетняя, хотел показать, что ты выглядишь молодо. Ты не будешь возражать, если я просто спрошу, что ты изучаешь, и мы сделаем вид, что предыдущей части разговора не было?

– Медицину.

Это было ложью только… отчасти.

– Я тут разглагольствую об архитектуре, как будто это что-то важное, а ты учишься спасать жизни.

Разговор заходил не туда. Разумнее всего было признаться сейчас. Прямо сейчас.

– Не знаю. Нет смысла спасать жизни людей, если они потом не могут пойти в парк.

Он тихо засмеялся.

– Ты такая милая. Но это явная чушь. Ты много работала, добилась успеха и должна этим гордиться.

– Спасибо, – сказала она, ощущая тошноту.

– Ты не захотела поступать в вуз сразу после школы?

«Так. Вылезай из ямы лжи, Розалина. Потому что, если не сделаешь это сразу, заврешься».

– А… Я… взяла академический отпуск.

Наступило молчание, словно он ждал большего.

И тогда Розалина поняла, что один год, вероятно, не объясняет разницу между ее предполагаемым возрастом и возрастом среднестатической студентки.

– Чтобы поехать в Малави, – продолжила она.

– В Малави? – повторил он обескураживающе заинтересованным голосом.

– Да. И мне… так понравилось, что я осталась там на некоторое время. Работала… на поливе. – «Перестань, Розалина, перестань, Розалина, перестань, Розалина». – Но потом изучила исследования, которые показали, что западные туристы, которые едут в менее экономически развитые страны и занимаются, по сути, неквалифицированным трудом, могут принести больше вреда, чем пользы. Поэтому я вернулась домой. И снова подала документы в университет.

– Ничего себе, – сказал он, – какая у тебя увлекательная жизнь. Признаюсь, я просто подумал, что ты решила переквалифицироваться или что-то в этом роде.

Черт. Это было бы гораздо правдоподобнее и вызвало бы меньше вопросов.

– Да. Нет. Многие так делают, тебе не кажется?

В темноте послышался шорох постельного белья – такой звук можно услышать, когда устраиваешься поудобнее, чтобы послушать рассказ интересной женщины о ее жизни и путешествиях.

– А вот мне всегда было интересно… – начал он.

– Знаешь, – Розалина резко прервала его, – нам завтра утром нужно очень рано встать, и я уверена, что никто из нас не хочет испортить первую неделю из-за того, что мы проболтали всю ночь.

Ален проверил телефон.

– Ты права. Не знал, что уже так поздно.

– Да, я тоже потеряла счет времени.

– Надеюсь, мы еще сможем поговорить, да?

Розалина поморщилась, глядя на потолочные балки.

– Наверняка сможем.

Суббота