Розалина снимает сливки

– Сегодняшние последствия заключаются в том, что мне пришлось сразу после того, как отвезла Амели в школу, идти на дополнительную смену, чтобы компенсировать время, на которое взяла отгул. Я вернулась поздно, потому что автобус опоздал. И теперь не могу закончить пробный торт до того, как нам придется ехать и снова забирать Амели, чтобы я могла попрощаться с ней, прежде чем убежать, чтобы провести выходные…

– Виляя бедрами в старинном доме и красуясь булками? – спросила Лорен.

– Знаешь, – Розалина сделала недвусмысленный жест тем, что попалось под руку, – я вот настолько близка к тому, чтобы ткнуть тебя лопаткой в глаз.

– Если ты ткнешь меня лопаткой в глаз, мне будет очень трудно довезти тебя до станции или тратить свободное время на то, чтобы присматривать за твоей дочкой.

– Ха, ловко придумала. Хотя твой альтруизм несколько портит то, что Элисон будет в Глазго неделю, а тебе явно нечем заняться.

– Это, – ответила Лорен с большим достоинством, – лишь отчасти правда.

– Ты права. Прости. Ты замечательный человек, и я тебе очень благодарна. – Розалина кинула лопатку, и та уныло плюхнулась в тесто. – Немножко беспокоюсь, что ты можешь убить моего ребенка, но благодарна.

– Эй, до этого она уходила от меня живая!

– Но впереди еще целые выходные. – В голосе Розалины зазвучали жалобные нотки. – Я никогда не уезжала от Амели так надолго.

Лорен пожала плечами.

– Тогда радуйся, что вы отдохнете друг от друга. Кроме того, в воскресенье ее заберет твоя мама. Так что чем я ей успею навредить?

– Зная тебя, довольно многим. Хотя, честно говоря, не настолько многим, как моя мама.

– Корделия прекрасно справится. – Лорен ободряюще положила руку на плечо Розалины. – На самом деле она нравится Амели, потому что дети совершенно не умеют разбираться в людях. И вообще, из ужасных родителей получаются потрясающие бабушки и дедушки. Это они так напоследок проворачивают ножи в сердцах детей.

– Спасибо. Ты действительно умеешь утешить.

– Такое у меня призвание. А теперь поехали за твоей малявкой.

Двадцать минут спустя Розалина стояла на опустевшей детской площадке, без ребенка. На мгновение ее охватила смутная уверенность, что случилась ужасная катастрофа – может, даже с участием акул, сбежавшего комбайна и злодея из фильма «Читти-читти-бэнг-бэнг», который охотился за детьми. Но в дверях появилась мисс Вудинг, учительница Амели, и решительно подозвала ее рукой.

От этого жеста никогда ничего хорошего ждать не приходилось, потому что это значило только то, что либо ребенок нашкодничал, либо с ним что-то случилось.

Собравшись с духом и чувствуя себя так, словно ее сейчас арестуют, Розалина поспешила к ней.

– Все в порядке? – спросила она, надеясь выглядеть по-матерински обеспокоенной, а не заранее виноватой.

Мисс Вудинг, которая, насколько Розалина могла судить, была сделана исключительно из зефира и волшебной пыли, слабо улыбнулась.

– Если не возражаете, пройдемте со мной. Я бы хотела поговорить с вами о поведении Амели.

Что ж, по крайней мере ее дочь осталась жива и не лежала без сознания. Промычав в знак согласия, Розалина позволила мисс Вудинг провести себя в здание, мимо высоких вешалок для одежды и красочных рисунков о безопасности дорожного движения и переработке отходов, нарисованных детскими пальчиками.

Класс Амели был уютным, просторным помещением, украшенным рядами цифр и стихами о лете, написанными с ошибками. Сама Амели ерзала под пристальным взглядом ассистентки учительницы.

– Миссис Палмер, – начала мисс Вудинг, и Розалина решила не поправлять ее, – я давно считаю, что нам следует поговорить о том, как выражается Амели на уроках.

Ой, мамочки. Они с Лорен часто ругались при Амели, но она считала, что хорошо объяснила дочери, что есть вещи, которые можно говорить дома, но нельзя на улице.

– Я не выражаюсь. – Амели скрестила руки на груди, излучая возмущение, на которое способна только обиженная восьмилетняя девочка. – Я использую слова «импровизированный» и «усыпляющий». И все остальные слова, которым меня учит тетя Лорен. – Она на мгновение приняла гордый вид. – Я многосложная.

Мисс Вудинг закрыла на это глаза с легкостью учительницы начальной школы, проработавшей всю жизнь.

– Это правда. У Амели обширный словарный запас. Но ей нужно усвоить, что некоторые темы неуместны в классе.

– Например? – настороженно спросила Розалина. Вариантов развития событий было много, и большинство из них заканчивались плохо.

– Например, сегодня на уроке английского мы изучали, что запомнить написание слова легче, если знать, что означают его части. Из слова «биатлон» можно узнать, что часть «би» означает «два», а часть «атлон» означает «состязание», поэтому в биатлоне два вида состязания.

Ладно. Теперь ясно, что не так.

– Как в «бинокле», – подсказала Амели, – потому что там две трубы. Или в «биплане», у которого две пары крыльев. Или в «бифокалах», у которых два… фокала. Или в «бикарбонате натрия», у которого…

– Да, – мисс Вудинг одарила Амели разочарованным взглядом, – но ты ведь не это сказала на уроке.

– Я бы сказала, что я сказала. Но вы велели мне молчать.