Розамунда, любовница короля

Розамунда посоветовалась с молодым священником, отцом Матой, и было решено, что венчание назначат на праздник урожая, первое августа. Здешние жители и без того не собирались работать, и практичная натура Розамунды снова взяла верх. Следует совместить оба радостных события. Не стоит давать людям два дня отдыха, если можно обойтись одним.

— Жатва началась, — объяснила она священнику. — Мы не можем позволить себе долго отдыхать. Надеюсь, у вас не. было никаких неприятностей в мое отсутствие?

— Нет, миледи. Я ежедневно служу мессу, выслушиваю исповеди и исполняю другие свои обязанности. Для меня большая честь соединить вас с сэром Оуэном.

— То есть мой дядя все это время был тише воды, ниже травы? — проницательно заметила Розамунда.

— Госпожа, я всего лишь скромный служитель Божий, — уклонился от прямого ответа священник. На его губах играла легкая улыбка.

— Значит, дело неладно, — вздохнула Розамунда. — Я так и думала. Даже в таком спокойном и удаленном месте, как Фрайарсгейт, непременно что-то случается. Благодарю, добрый отец.

И она поспешила на поиски Эдмунда Болтона. Он сидел в зале вместе с Оуэном и что-то тихо и серьезно тому втолковывал.

— Что стряслось? — потребовала она ответа.

Эдмунд Болтон поднял глаза на племянницу. За десять месяцев разлуки она очень повзрослела, и не только выросла, но и стала настоящей женщиной.

— Ты это о чем? — с невинным видом поинтересовался он.

— Дядя, я говорила со священником. Теперь объясни, что тут случилось, пока меня не было, — повторила Розамунда, усаживаясь на колени жениха. Голубые юбки накрыли его длинные ноги.

Эдмунд вздохнул.

— Вроде бы ничего особенного, — нерешительно начал он, — но в округе видели шотландцев. В последние дни на холмах то и дело появляются всадники. Просто стоят и наблюдают. Ничего больше.

— Кто-то пытался подняться к ним? — спросила Розамунда.

— Нет, племянница, никто. Да они ничего и не делали.

Только наблюдали, — повторил Эдмунд, нервно приглаживая серебристо-белые волосы и ерзая на стуле.

— Когда они появятся в следующий раз, — велела девушка, — пусть меня немедленно известят. Я сама поеду и расспрошу, что им нужно.

— Розамунда, это слишком опасно! — вскричал Эдмунд. — Это твой муж должен ехать, а не ты.

— Нет, дядя. Я госпожа Фрайарсгейта, Это мой долг и моя обязанность. И я должна ехать одна. Кем бы они ни были, вряд ли нападут на женщину, особенно если ее родственники останутся внизу и будут готовы ее защитить. Помни, я подруга шотландской королевы.

— Какое это будет иметь значение для шайки приграничных разбойников? — раздраженно пробормотал Эдмунд. — Оуэн, ты должен урезонить жену!

— И что я должен при этом сказать? — взорвался Мередит. — Розамунда совершенно права. Она здесь хозяйка. Я всего лишь ее муж. Земля не моя и вряд ли когда-нибудь станет моей. Я и не думаю об этом, ибо в таком случае Розамунда прежде должна умереть. Я не Генри Болтон.

— Но ты подвергнешь ее опасности, если позволишь ехать одной, — парировал Эдмунд.

— Разве эти шотландцы украли что-то или хотя бы пытались? — справился Оуэн.

— Пока что нет. Они просто появляются на холмах, и только, — медленно протянул Эдмунд.

— И никогда не спускаются, хотя бы до полпути? — продолжал Оуэн.

Эдмунд отрицательно покачал головой.

— И вы не делали никаких попыток ехать им навстречу?

— Никаких.

— О богатстве Фрайарсгейта хорошо известно в округе, — заметил Оуэн. — Как и о том, что отсюда трудно увести скот.

Должно быть, чужаки решили посмотреть, нельзя ли как-то обойти эти естественные препятствия. Думаю, если Розамунда встретится с ними лицом к лицу, они поймут, что дело того не стоит. Особенно еще и потому, что она подруга и компаньонка их новой королевы.

— Меня разбирает любопытство, — вмешалась Розамунда. — Как по-твоему, кто они такие, дядюшка?

— Понятия не имею, — признался тот. — Я не подходил достаточно близко, чтобы увидеть их пледы и гербы. — Он встал. — Сегодня у нас сбор груш. Я должен идти. Думаю, вы сумеете развлечь друг друга в мое отсутствие. — С этими словами он вышел из зала, весело усмехаясь себе под нос.

— Мне нравится, что ты уважаешь мои желания, — шепнула Розамунда.

— Я в самом деле уважаю твое положение, как хозяйки этого поместья, — ответил он, лаская ее молодые полные груди. — Какой день ты назначила для нашего венчания, дорогая? Боюсь, что с каждым часом вожделение все сильнее меня одолевает. Мы уже пробыли дома целый день.

— Первое августа, — пробормотала она, наслаждаясь его ласками и наклоняясь вперед, чтобы поцеловать его ухо. — У тебя такие прекрасные уши, Оуэн. Длинные, узкие, с восхитительными мочками, — сказала она, прикусывая упругую плоть.