Розанн. Смеющийся полицейский

С.: Ну, как вам сказать? Раньше мы брали туристов от

Стокгольма до Окселёсунда и от Линчёпинга до Венерсборга. Но теперь уже этого не делаем.

О.: Почему?

С.: Нет мест. Пассажиры в каютах заплатили, к тому же приличную сумму. Так что они не захотят тесниться ради кучи мамаш с ревущими детьми, термосами и пакетами снеди.

О.: Имелась ли какая-нибудь причина, по которой пассажир не мог сесть в Сёдерчёпинге?

С.: Никакой. Сесть он мог где угодно. Например, возле какого-нибудь шлюза. Всего их шестьдесят пять.

Кроме того, пароход каждую минуту где-то пристает.

О.: Сколько палубных пассажиров вы обычно берете?

С.: За один раз? Сейчас не больше десяти. А в основном два-три.

О.: Что это за люди? Только шведы?

С.: Куда там, часто бывают и иностранцы. Это может быть кто угодно, но в основном люди, которым нравится плавать на пароходе и они даже выискивают нас в расписании.

О.: А в список пассажиров их не вносят?

С.: Нет.

О.: Палубные пассажиры имеют возможность питаться на пароходе?

С.: Конечно, они могут питаться, как и все остальные, если захотят. Обычно после двух смен в столовой устраивают еще одну. Еда там тоже есть, согласно меню.

О.: Ранее вы сказали, что эту женщину из фильма не помните, а теперь говорите, что у вас такое чувство, словно мужчину узнаете. На пароходе нет для этой цели специального служащего, так что забота о пассажирах входит в ваши обязанности, так?

С.: Я компостирую билеты, когда они садятся, здороваюсь и больше с ними дела не имею. Я на этом пароходе не для того, чтобы каждую минуту развлекать туристов.

Для этого есть другие.

О.: Вам не кажется странным, что вы не узнаете этих людей? Ведь вы провели вместе с ними три дня и три ночи.

С.: Для меня все пассажиры на одно лицо. Кроме того, каждое лето я вижу их две тысячи. Стало быть, двадцать тысяч за десять лет. А во время работы я на мостике. Нас двое, так что несем вахту по двенадцать часов.

О.: Но ведь этот рейс был не совсем обычным. Тогда произошли события, которые при нормальных обстоятельствах у вас не происходят.

С.: Я стоял двенадцать часов на мостике. Кроме того, со мной была жена.

О.: В списке пассажиров ее нет.

С.: Нет, а зачем? Члены команды имеют право брать с собой родственников.

О.: Значит, данные о том, что во время этого рейса на пароходе было восемьдесят шесть человек, недостоверны.

А если прибавить сюда палубных пассажиров и родственников, то их могло быть и все сто, так?

С.: Да.

О.: Гм, а тот мужчина с мопедом где сошел?

С.: Послушайте, да как же я могу это точно знать? Я

вообще его не видел, так откуда мне знать, где он сошел?

Многие пассажиры спешили на поезд или самолет и сошли сразу же в три часа ночи, когда мы пришли в Гётеборг.

Остальные спали и сошли на берег до полудня.

О.: Где села на судно ваша жена?

С.: В Мутале. Мы ведь здесь живем.

О.: В Мутале? Поздно ночью?

С.: Нет, пятью днями раньше, когда мы возвращались в Стокгольм. А сошла, когда мы возвращались вторично, восьмого июля в шестнадцать ноль-ноль. Понятно?

О.: О чем вы думаете, когда вспоминаете, что случилось во время этого рейса?

С.: Я не верю, что так могло произойти.

О.: Почему?

С.: Ведь кто-то должен был заметить. Извините, но человек на таком суденышке, тридцать метров на пять. А

каюта, как мышеловка.

О.: Вступали ли вы в какой-нибудь контакт, кроме чисто служебного, с кем-либо из пассажиров?

С.: Ага. Со своей женой.

Мартин Бек вынул из кармана три фотографии. Две были отпечатаны с кадров кинофильма, третья представляла собой увеличенный любительский снимок из бандероли Кафки. На них запечатлелся высокий мужчина в твидовом пиджаке и кепочке; они были очень плохого качества.

Сотни полицейских в Стокгольме, Гётеборге, Сёдерчёпинге и Линчёпинге уже имели при себе экземпляры этих трех фотографий. Кроме того, фотографии находились в кабинетах всех окружных начальников и в большинстве полицейских участков от Каресуандо на севере до

Смюге на южном полуострове Сконе. И во многих городах за границей.

Они действительно были очень плохие, но тот, кто был знаком с мужчиной, сразу же опознал бы его. Возможно.

На последнем совещании Хаммар заявил:

– Мне кажется, он похож на Меландера.

Кроме того, он сказал:

– Это уже не имеет ничего общего с полицейским следованием, а скорее смахивает на конкурс для любителей загадочных картинок. Что-нибудь говорит о том, он швед?

– Мопед.

– Мы ведь не знаем даже, принадлежал ли мопед ему.

– Нет.

– И это все.

– Да.

Мартин Бек положил фотографии в карман. Он снова взял протокол допроса, который проводил Ольберг, быстро скользнул по нему взглядом и нашел то, что искал: С.: Конечно, они могут питаться как и все остальные, если захотят. Обычно после двух смен в столовой устраивают еще одну…

Он порылся в бумагах и нашел список экипажей экскурсионных судов за последние пять лет. Прочел список, взял карандаш и поставил крестик возле одной из фамилий.

Там было написано:

«Изаксон Гёта, официантка, адрес: Полхемсгатан, 7, Стокгольм. С 15 сентября 1964 года работает в ресторане

«СХТ». «Диана» 1959–1961, «Юнона» 1962, «Диана» 1963,