Розанн. Смеющийся полицейский

– Водителя звали Густав Бенгтсон. Сорок восемь лет, женат, двое детей, жил на Инедальсгатан, дом № 5. Семье сообщили. Это был его последний рейс в тот день. Высадив пассажиров на конечной остановке, он должен был поставить автобус в парк на Линдхагенсгатан. Касса цела, в бумажнике у него было сто двадцать крон. – Рённ посмотрел поверх очков на остальных. – Это пока все, что о нем известно.

– Дальше, – сказал Меландер.

– Следующий по порядку согласно схеме Оке Стенстрём. Пять выстрелов в спину. Один в правую руку сбоку, возможно, рикошет. Ему было двадцать девять лег, он жил…

Гюнвальд Ларссон перебил Рённа:

– Это можешь опустить, мы знаем, где он жил.

– Я этого не знал, – возразил Рённ.

– Дальше, – сказал Меландер.

Рённ снова откашлялся.

– Он жил на Черховсгатан с невестой…

Гюнвальд Ларссон снова его перебил:

– Они не были обручены. Я недавно спрашивал у него.

Мартин Бек раздраженно посмотрел на Ларссона и кивнул Рённу, чтобы тот продолжал.

– С Осой Турелль, двадцати четырех лет, служащей туристического бюро.

Он взглянул на Ларссона и добавил:

– Они жили в грехе. Не знаю, сообщили ей уже или нет.

Меландер вынул трубку изо рта и сказал:

– Ей сообщили.

Ни один из сидящих за столом мужчин не посмотрел на фотографию, на которой было изображено изрешеченное пулями тело Стенстрёма. Они уже видели его, и одного раза им вполне хватило.

– В правой руке он держал служебный пистолет. Пистолет был снят с предохранителя, но Стенстрём ни разу из него не выстрелил. В кармане у него лежал бумажник, в котором были тридцать семь крон, удостоверение, фотография Осы Турелль, письмо от матери и несколько квитанций. Кроме того, в карманах у него находились водительские права, записная книжка, шариковая ручка и колечко с ключами. Нам все это пришлют, как только эксперты в лаборатории закончат работу. Можно переходить к следующему?

– Давай, – сказал Колльберг.

– Рядом со Стенстрёмом сидела Бритт Даниельсон.

Двадцать восемь лет, не замужем, работала в Саббатсберге.

Была квалифицированной медсестрой.

– Интересно, были ли они вместе, – сказал Гюнвальд

Ларссон. – У него могли быть кое-какие делишки на стороне.

Рённ неодобрительно посмотрел на него.

– Нужно будет проверить, – заметил Колльберг.

– Она снимала квартиру на Карлбергсвеген, 27, вместе с еще одной медсестрой из Саббатсберга. По словам ее сожительницы, которую зовут Моника Гранхольм. Бритт

Даниельсон возвращалась из больницы. В нее выстрелили только один раз. Пуля попала в висок. В нее единственную в автобусе выстрелили только один раз. В сумочке у нее обнаружили всякую мелочь, всего тридцать восемь предметов. Перечислить?

– Да на черта это надо, – сказал Гюнвальд Ларссон.

– Под четвертым номером в списке и на схеме значится

Альфонс Шверин, тот, который остался в живых. Он лежал навзничь на полу между сидений в задней части автобуса.

Вы уже знаете, какие он получил ранения. Выстрел в живот и пуля в области сердца. Вам уже известно, что он одинокий. Адрес: Норра-Сташенсгатан, 117. Ему сорок три года, работает в фирме, занимающейся ремонтом улиц. Кстати, как он?

– По-прежнему без сознания. Врачи говорят, что шансы на то, что он придет в сознание, минимальны. Но даже в этом случае неизвестно, сможет ли он говорить и вспомнит ли что-нибудь.

– Ранение в живот мешает говорить? – спросил Гюнвальд Ларссон.

– Шок, – ответил Мартин Бек.

Он встал со стула и потянулся. Потом закурил и подошел к схеме.

– Ну, а тот, в углу, – сказал он, – номер пять? – Он показал на правый задний угол автобуса. Рённ заглянул в свои записи.

– В него попало восемь пуль. В грудь и живот. Это араб, его зовут Мохаммед Бусси. Гражданин Алжира, тридцать шесть лет, родственников в Швеции нет. Жил в пансионате на Норра-Сташенсгатан. Работал в «Зигзаге», ресторане на

Васагатан; вероятнее всего, возвращался оттуда. Пока что больше о нем ничего сказать нельзя.

– Араб, – произнес Гюнвальд Ларссон. – Кажется, это у них имеют привычку по любому поводу поднимать стрельбу?

– Твоя осведомленность в политике нас просто поражает, – сказал Колльберг. – Тебе нужно попросить, чтобы тебя перевели в ОБ.

– Правильное название: отдел безопасности управления полиции, – пояснил Ларссон.

Рённ встал, порылся в кипе фотографии, вытащил оттуда несколько штук и положил их отдельно, одну возле другой.

– Этого парня мы не смогли идентифицировать, – сказал он. – Номер шесть. Он сидел возле средней двери. В

него попало шесть пуль. В карманах у него были спички, пачка сигарет, автобусный билет и одна тысяча восемьсот двадцать пять крон в мелких банкнотах. Больше о нем ничего не известно.

– Много денег, – заявил Ларссон.

Склонившись над столом, они рассматривали фотографии неизвестного. Он сполз с сиденья и полулежал на спинке, рука у него свисала, а левая нога была вытянута в проход. Его плащ спереди был пропитан кровью. Лица у него не было.

– Ах ты черт, – сказал Гюнвальд Ларссон. – Кто же это может быть? Да его бы родная мать не узнала.

Мартин Бек продолжил изучать схему, висящую на стене. Он поднял руку к лицу и сказал:

– Я размышляю над тем, не было ли их двое.

Все уставились на него.