Розанна

Розанна Макгроу была уже на первых стокгольмских снимках. Кроме нее, на фотографиях можно было опознать еще пять человек: два офицера в отставке, их жены и вдова Либенайнер. Можно наверняка рассчитывать, что им пришлют двадцать пять-тридцать серий фотоснимков, многие из них будут большего размера, чем те, которые он только что видел. Нужно будет просмотреть все негативы и попросить каждого фотографа указать всех, кого на фотоснимках он знает. Они должны это сделать, и в результате смогут составить картографию последнего путешествия Розанны Макгроу. И увидят ее перед собой, как в кино.

Многое будет зависеть от Кафки, от того, что ему удастся выжать из пяти семей, разбросанных по всей Северной Америке. Ведь американцы прямо-таки помешаны на фотографировании. Кроме того, если с Розанной вступал в контакт еще кто-нибудь, кроме убийцы, то, вероятнее всего, это был ее соотечественник. Возможно, не совсем бессмысленно искать убийцу среди ее соотечественников? Возможно, однажды он будет стоять с телефонной трубкой в руке и сквозь шум эфира расслышит голос Кафки: «О'кей, я застрелил подонка».

С этой мыслью Мартин Бек уснул; так быстро и легко он давно не засыпал.

Дождь шел и на следующий день. Последние пожелтевшие листья грустно прилипали к стенам и окнам. Ночные мысли Мартина Бека словно каким-то образом долетели до Кафки, и из Америки пришла лаконичная телеграмма-молния: «Пришлите максимум материалов».

Еще через два дня Меландер, который никогда и ничего не забывал, вынул изо рта трубку и спокойно сообщил:

– Ули Милденбергер находится в Гейдельберге. Он был там все лето. Хочешь допросить его?

Мартин Бек задумался.

– Нет.

Правда, хотел добавить: «Займись им сам, ведь у нас есть его адрес», – но в последний момент передумал, пожал плечами и спустился к себе в кабинет.

Теперь ему все чаще и чаще нечего было делать. Расследование вступило в такую фазу, когда шло, как говорится, само собой и охватывало весь мир, как сюжет какого-то старинного дамского романа. От Ольберга в Мутале ниточка тянулась прямо к нему в полицейское управление в Кристинеберге, а потом веером расходилось во множество точек на карте мира, от Нордкапа на севере до Дурбана на юге и Анкары на востоке. Самая важная связующая нить вела в кабинет Кафки в Линкольне, находящийся на западе на расстоянии почти десять тысяч километров. Оттуда она разветвлялась в несколько городов на американском континенте.

Можно ли было, располагая таким огромным аппаратом, не выследить и не схватить убийцу? Логичным ответом на этот вопрос было: «К сожалению, да». У Мартина Бека остались горькие воспоминания от расследования другого убийства на сексуальной почве. Совершено оно было в подвале одного дома в пригороде Стокгольма, труп нашли почти сразу же, не прошло и часа, как полиция приехала на место преступления. Убийцу видели несколько человек, все подробно его описали. Убийца оставил после себя следы, окурки сигарет, спички, даже кое-что потерял. Кроме того, судя по тому, как он поступил с жертвой, он являлся сексуальным маньяком. И, несмотря на это, поймать его не смогли. Оптимизм постепенно уступил место беспомощности, все следы вели в никуда. Спустя семь лет преступник совершил попытку изнасилования в другой стране и был задержан на месте преступления. Во время следствия он внезапно сломался и признался в старом убийстве в подвале.

Для Мартина Бека это преступление и его расследование спустя много лет осталось лишь едва заметной пометкой на полях, но для одного из его старших коллег оно стало роковым. Он слишком хорошо помнил, как этот человек месяц за месяцем и год за годом, когда это дело уже было закрыто и положено под сукно как неразрешимое, до глубокой ночи просиживал в своем кабинете и в пятисотый или тысячный раз снова и снова перечитывал протоколы всех допросов и свидетельские показания. Сколько раз он натыкался на этого человека в самых неожиданных местах, в его выходные дни и отпуск, человека, который непрерывно и, не зная усталости, вел погоню за новыми доказательствами в деле, ставшем трагедией его жизни. Потом он от всего этого неожиданно заболел, ушел на инвалидную пенсию, но тем не менее не сдавался. Наконец для него пришел час освобождения, когда другой человек, который никогда раньше не задерживался и которого никто в этом преступлении не подозревал, неожиданно расплакался и признался следователю в совершении убийства семилетней давности. Объяснились все те случайности и упущения, из-за которых полиция сразу не смогла напасть на след убийцы. Иногда Мартин Бек спрашивал себя, принесла ли эта запоздалая развязка облегчение и спокойствие тому старому полицейскому.

Мартина Бека тоже могло ожидать такое. К тому же женщина в подвале относилась, как принято говорить, к антиобщественным элементам, а Розанна Макгроу была совсем другой. Он часто думал об этом в ожидании, когда что-нибудь начнет происходить.