Розарий матери (ЛП)

– …Только пять минут. И еще: что бы ты ни говорила, я не позволю тебе остаться в той школе. Когда ты закончишь, иди и заполни бумаги.

– Ладно…

Асуна кивнула и протянула руку с Амусферой. Кёко нахмурилась и взглянула с таким видом, будто даже прикасаться к этой штуке не желала, но все же взяла ее в руки и неуклюжим движением надела на голову.

– Как с ней работать?

Асуна быстро подрегулировала ремешки и сказала:

– Когда нажмешь на кнопку «Пуск», она подсоединится автоматически. Когда войдешь туда, пожалуйста, подожди меня.

Кёко чуть кивнула и села на стул. Асуна нажала кнопку «Пуск» на правом боку Амусферы. Индикатор связи с Интернетом сразу замигал хаотично, и тело Кёко обмякло.

Асуна поспешно выскочила из кабинета, пробежала коридором и вернулась к себе в комнату. Бросилась на кровать и надела Амусферу, которой пользовалась обычно.

Нажатие кнопки «Пуск» – и перед Асуной вспыхнул яркий свет; ее сознание покинуло реальный мир.

Асуна очнулась в знакомой деревянной гостиной; она была в своем привычном аватаре ундины. Оглядевшись в поисках Эрики, Асуна увидела ее сразу. Сильфида с короткими волосами светло-травяного цвета стояла перед ростовым зеркалом возле буфета и разглядывала себя.

Асуна подошла ближе, и Эрика/Кёко, слегка повернув голову, нахмурила брови – точно так же, как делала это в реальном мире.

– Так странно видеть чужое лицо, которое делает все по моей воле. И, – она приподнялась на цыпочках и тут же опустилась обратно, – такая легкость во всем теле.

– Ничего удивительного. Этот аватар весит всего сорок кило. Он намного легче, чем твой вес в реале, мама.

С этими словами Асуна улыбнулась; Кёко вновь недовольно нахмурилась.

– Как невежливо. Я не такая уж тяжелая – а кстати… твое лицо здесь очень похоже на настоящее.

– Э… да.

– Но твое тело в реале немного пополнее.

– Теперь ты невежливо себя ведешь, мама. Я здесь абсолютно такая же, как в реале.

Пока они говорили, Асуна думала: когда в последний раз она вот так беседовала с Кёко? Она хотела, чтобы разговор продолжался, но Кёко скрестила руки перед грудью, ясно давая понять, что пустых бесед больше терпеть не намерена.

– У нас мало времени. Что ты хотела мне показать?

– …Подойди вот сюда.

Еле слышно вздохнув, Асуна пересекла гостиную и открыла дверь в маленькую комнатушку, используемую обычно как кладовка. Она подождала, пока Кёко приблизится на своих воображаемых ногах, и повела ее к окошку в глубине комнаты.

Из гостиной, окна которой смотрели на юг, можно было увидеть пейзаж, похожий на картину: лужайка, узкая тропа, пологий холм, за холмом маленькое озерцо. А к северу от дома, куда выходило окно кладовки, был лишь маленький заросший садик и ручеек. И еще хвойный лес совсем рядом. Кроме того, в это время года все было завалено снегом, картина выглядела совершенно одноцветной.

Но именно это Асуна и хотела показать Кёко.

Асуна открыла окно и, глядя на густой лес, спросила:

– Ну как тебе? Нет какого-то знакомого ощущения?

Кёко снова нахмурилась, слегка покачала головой и ответила:

– Какого знакомого? Самый обычный хвойный лес –

Ее следующие слова точно кто-то выхватил у нее прямо изо рта. Стоя с полуоткрытым ртом, Кёко смотрела в окно, но не на то, что перед ней, а словно куда-то далеко. Асуна почти беззвучно прошептала ей:

– Ты вспомнила… дом бабушки с дедушкой, да?

Родители Кёко, бабушка и дедушка Асуны, были фермерами, жили они в горах префектуры Мияги. Дом их стоял в деревне за холмами, а вся земля там была – лишь терраса на склоне. Никаких сельскохозяйственных машин не было. Выращивали они в основном рис, но количества его едва хватало, чтобы семья могла сводить концы с концами.

И в столь суровых условиях они смогли все же обеспечить Кёко высшим образованием; в этом им помог поросший кедрами холм, доставшийся им от предков. Если сесть на крыльцо, можно было увидеть маленький садик, речку, а за ними – лесистый склон.

Асуна с самого детства предпочитала ездить «в Мияги, в гости к бабушке с дедушкой», нежели в главный дом семьи Юки в Киото. И на летних, и на зимних каникулах она умоляла родителей отвезти ее туда; там она спала вместе с бабушкой и дедушкой и слушала, как они рассказывают ей сказки. Летом она сидела на крыльце и ела колотый фруктовый лед, а зимой, спрятав ноги под котацу [14], ела мандарины и смотрела в окно на лес.

Бабушка с дедушкой не понимали, что такого хорошего в лесу, но Асуне, когда она смотрела на черные ветки на снежном фоне, казалось, что ее душа улетает куда-то туда. При виде этого громадного кедрового леса она чувствовала себя маленькой мышкой, которая прячется в норке под снегом и ждет прихода весны, ощущая неописуемую смесь чувств – тепло и капельку страха.

Бабушка с дедушкой умерли, когда Асуна была во втором классе. Холм и террасу продали, дом, в котором никто не жил, снесли.