Рожден быть опасным

К своему удивлению, я почувствовал, что жалею солдат, которых вынужден убивать. Они ни в чем не были виноваты. Они исполняли приказ, отданный нечистоплотным командованием, погрязшим в заговорах и интригах. Но я не мог поступить иначе. Я должен был, во что бы то ни стало, увидеть Гоевина. Я не мог отказаться от своей цели, поддавшись жалости. Жалость не мужское чувство, если ты солдат.

Под прикрытием «Аргументов» Крысобоя и Ренаты, я взлетел на верхний этаж и оборвал страдания тех, кто все еще жил, но горел. Верхний ярус чист. Я перегнулся через перила и подал знак. Марк покинул укрытие за изуродованной Фемидой и побежал ко мне. В дверях показалась Рената и также направилась к лестнице. Через минуту мы снова были вместе.

— Где будем искать Гоевина? — спросил Марк.

— Кто его знает? — отозвался я. — Но разделяться нельзя. Они только тут человек двадцать положили. В одиночку не справиться.

— Почему они вдруг стали стрелять. Могли же убить и раньше? — удивлялась Рената.

— Я же говорил. У кого-то сдали нервы, а затем командирский хаос. Но, честно говоря, думаю, что сейчас все прекратится. Груфман разберется и перекроет им кислород. Двинулись туда.

Я распахнул двери и показал на зал, заполненный картинами и статуями античной тематики. Залы в особняке были нанизаны на общие коридоры, и из любого зала одного этажа можно было попасть в любой другой зал. Но и заблудиться в этом лабиринте было проще простого.

Больше нас никто не преследовал и не вставал грудью, лишь бы не допустить нас к Гоевину. Обследовав почти все залы второго этажа, мы поднялись по скрытой лестнице на третий, превосходящий своего нижнего собрата роскошью под старину, и приступили к обыску. Комнату за комнатой, зал за залом мы раскручивали этаж, оставляя все меньше неисследованного пространства.

Первым что-то услышал Крысобой. Он толкнул меня в плечо и поднес палец ко рту, призывая к молчанию. Я остановился, замер, вслушиваясь в тишину, и разобрал где-то вдалеке приглушенные голоса. Марк повел дулом автомата в нужном направлении, и мы неспешно зашагали, боясь потерять след.

Рената ступала последней, следя за коридорами и залами, которые мы покидали. Она прикрывала наше продвижение, постоянно оглядываясь и проверяя, нет ли преследования.

По мере нашего продвижения голоса усиливались, и уже можно было разобрать отдельные слова. Когда же мы вошли в зал, украшенный доспехами и разнообразным холодным оружием, весь разговор, который велся на повышенных тонах, стал полностью слышен

— Все изменилось, Схай! Мир изменился вокруг тебя! Неужели ты никак не можешь этого осознать? Голос явно принадлежал Себастьяну Гоевину.

— Я не могу понять, как получилось, что весь остров заполонен солдатами, и что вы затеваете. Вы хотите погрузить мир в омут войны. Вам неймется вновь увидеть междоусобицу. Мир объединился. Вся Земля стала единой. Мечта многих миллионов людей воплотилась в жизнь, а вы жаждете вернуть средневековую тьму на Землю!..

Крысобой наклонился ко мне и прошептал:

— Первый Гоевин. Второй Схай Сурендранатх — Президент Земли.

— Извини, Схай. Я рассчитывал, что ты присоединишься к нам, — голос Гоевина.

— Изменилось время… Когда-то мы были сильны. Ты хочешь воскресить прошлое? Разве ты не сможешь его вернуть таким, как ты его запомнил, как его запомнил я или' Ларе?

Слова Президента меня насторожили. Я решительно направился к двери и рванул ее на себя Одновременно прозвучал выстрел.

Войдя в просторный кабинет, я увидел оседавшего на пол седовласого индийца с простреленной головой, пистолет в руках Гоевина, который стоял возле окна, и хищную улыбку на гоевинских устах, которая сменилась на радостную ухмылку. Себастьян увидел меня. В ту же секунду улыбка растаяла, сменилась гримасой ужаса. Я заметил, что взгляд Гоевииа был направлен не на меня, а куда-то мне за спину.

Пули взрыхлили тело Гоевина. В глазах Себастьяна застыло удивление, и он повалился на индийца.

Я резко обернулся. В моей груди вскипел гнев. Мне не было жалко Гоевина, но вместе с ним умерла надежда, что я когда-нибудь узнаю о своем прошлом, что узелок моей памяти удастся распутать.

На пороге кабинета стояли Крысобой и Музыкантская. Рената держала в руках автомат и с удивлением смотрела на расстрелянного ею Гоевина.

— Какие бабки ты отрабатываешь?! — прокричал я.

— Прости! — растерянно пробормотала Рената. — Я по инерции! Тут стреляли, я и ответила!

Я отвернулся, не удостоив ее ответа. Подойдя поближе, я склонился над неподвижным телом Себастьяна и убедился, что он мертв.

Узелок в памяти никогда не будет развязан. Мостик между мной сейчас и мной в прошлом останется недостроенным. Я устало опустился на пол подле трупов и положил рядом солдатский автомат.

Я слышал, как Крысобой и Рената подошли ко мне и, не сказав ни слова, расположились тут же на полу.