Рождение

– Гостевые апартаменты в том крыле, – сдержанно произнес он и, еще раз поклонившись, вышел из Сада…

– А не кажется ли вам, – спустя некоторое время нарушил молчание, установившееся после ухода хозяина, майор Скорцени, – что он намерен натравить на нас своего многоголового дракона, обездвижить нас и засунуть в какую-нибудь далекую-предалекую дыру?

– Зачем? – удивился Банг.

– Чтобы мы не разрушили до основания привычную ему картину мира и набор ценностей, – тихо пояснил адмирал.

Американец наморщил лоб, почесал затылок, а потом признался:

– Не понял.

– Ну, до встречи с нами жизнь Беноля была вполне себе понятной и довольно простой. Хотя, конечно, более интересной, чем у обычного Деятельного Разумного Киолы. Но в главных постулатах они все же были очень близки. То есть и Беноль, и, скажем, одна из тех, кто регулярно предлагал нашему русскому другу заняться любовью, – японец сделал шутливый поклон в сторону старшего лейтенанта, от чего немца, весьма ревниво относившегося к любому проявлению чьего-либо превосходства, слегка перекосило, – с близких позиций смотрели на то, что такое хорошо, плохо, достойно, непристойно, возможно и недопустимо. А сейчас перед нашим хозяином внезапно в полный рост встала проблема серьезного изменения своих взглядов на все это.

– То есть как если бы то, что раньше считалось преступлением, по решению Конгресса вдруг перестало быть таковым? – уточнил Банг.

– Да, только хуже, – кивнул Иван. – Законы-то – тьфу, их переписать – раз плюнуть! А вот когда все мировоззрение поменялось, ну вроде как у нас в семнадцатом, вот это, брат, я тебе скажу, ломка была. Столько людей к стенке поставить пришлось…

Ямамото кивнул. Да уж, лучшего примера не найти.

– Поня-атно, – протянул мастер-сержант, а затем тревожно насупился. – То есть, как я понимаю, Беноль может и не захотеть менять это свое мировоззрение, а вместо этого свернет нас в узелок и таки засунет в какую-нибудь дыру, постаравшись позабыть о том, что мы вообще были?

– Я не думаю, что до этого дойдет, – мягко возразил адмирал. – В конце концов, мы – единственная надежда этой планеты на возвращение Потери. Беноль это понимает лучше, чем кто бы то ни было на Киоле. Просто… некоторое время ему будет очень тяжело. И наш долг – помочь ему справиться с этой тяжестью. Поэтому я еще раз напоминаю всем, что мы должны воздерживаться от любых проявлений насилия, в том числе и по отношению друг к другу. Даже в словах.

– Да помним, помним, – махнул рукой Джо.

– К тому же у нас все равно не было другого выхода, кроме как обратиться к нему, – вставил немец, не упускавший момента продемонстрировать собственную значимость. – Только с помощью Беноля мы можем рассчитывать хоть чего-то добиться.

– Спасибо, что напомнил, герр Ганс, а то мы… – огрызнулся Банг, но, поймав укоризненный взгляд Ямамото, вскинул руки: – Молчу-молчу…

* * *

В следующий раз земляне встретились с ученым только через четыре дня. Все это время они вели себя максимально корректно. Даже Банг позволял себе только слегка дурашливо раскланиваться с майором, если сталкивался с ним в дверях. Иван, который сошелся с Бангом более других, как-то, когда они с американцем остались наедине, неодобрительно покачал головой:

– И чего ты все время ерничаешь?

– А-а, – отмахнулся Банг, – терпеть не могу его высокомерную рожу. Рисовщик и дешевка, как все итальяшки.

– Итальяшки? – удивился старший лейтенант. – Он же вроде как говорил, что австриец.

Ямамото еще при первой общей встрече предложил каждому рассказать о себе – естественно, только то, чем каждый готов был поделиться.

– Ты его фамилию слышал? – парировал Джо. – Я вон тоже могу всем рассказывать, что я стопроцентный «оса»[25] и вроде как в Нью-Йорке живу, и все такое, но кто мне поверит, с такой-то фамилией? – Он хмыкнул, а затем с подозрением уставился на приятеля: – А ты что, защищать его вздумал?

Русский помотал головой:

– Нет. Я фашисту ни на грош не верю и присматриваю за тем, чтобы он какую пакость не сотворил. Но все равно дисциплину соблюдать надо. А то ни хрена у нас тут не получится.

Банг промолчал, однако тон в разговорах с фрицем заметно сбавил, отчего тот даже пришел в некоторое недоумение и насторожился. Но весь этот внутренний междусобойчик отступил на второй план, когда в Саду, как раз во время их очередного совместного завтрака, появился Беноль.

– Я обдумал ваше предложение, – тихо начал он, усевшись и отхлебнув из чашки, которую принес с собой.

Земляне, прекратившие жевать, едва только фигура ученого нарисовалась во входной арке, подобрались, ожидая продолжения.

– И я согласен с вашим предложением, – все так же тихо закончил Беноль.

Над столом пронесся шумный вздох облегчения. Четверо землян обрадованно переглянулись.

– Однако я должен обставить свое согласие некоторыми дополнительными условиями, – слегка охладил их пыл ученый.