Рождение

Снова улыбаюсь. Здесь я могу быть самим собой. Входим в приятно пахнувшую в лицо прохладу холла, и я вижу стройную фигурку невестки. Она неожиданно ойкает, подаваясь назад, Дима мгновенно напрягается, осматривается по сторонам. Мать честная! Это же она из-за меня! Ну, да. На мне мягкие сапожки, широкие брюки в стиле 'Аззе', как сейчас модно там, и, естественно, эчче кланового цвета. Естественно, что Ююми показалось, будто я её соплеменник. Но сейчас то она чего боится? Особенно, когда всё выяснилось и прояснилось? Она всплёскивает руками:

– Ох, Коля, напугал…

– Уж извини. Настолько уже привык к этому…

Провожу руками по ткани. Действительно, надо переодеться. В своё. Смотрю на брата:

– Поделишься нормальной одеждой?

Тот хлопает меня по плечу:

– Обижаешь, брат!

Зовёт служанок. Те, согнувшись в поклоне, ведут меня в душ. Как же мне его не хватало там!.. Спустя тридцать минут сидим за столом в прохладной зале, полной цветов по моде саури. Вообще дом Дмитрия представляет собой причудливое смешение всех стилей и пристрастий: имперских, саури, фиори, шемахи. Но мне нравится. Еда вкусная до невозможности. Ещё бы! Тут такая экология! Всё натурально, свежо и своё. Ююми и Льян сидят напротив. Рёска, кстати, переоделась тоже, сменив свой вечный мундир на простой имперский сарафан. За время учёбы на Светлой привыкла к нашей одежде. Но здесь её носить постоянно нельзя – уж больно она бьёт по морали аборигенов. Но там, где в ней можно появиться безбоязненно, Льян себе в таком удовольствии не отказывает…

– В общем, она захотела применить закон Желания. Это когда должник может потребовать от кредитора исполнения желания…

– Кошье?

Ююми бледнеет. Ведь все наши труды и год жизни едва не пошёл прахом. Успокаивающе ей подмигиваю:

– Я попросил её вернуть мне ребёнка, убитого ими.

– И?!

– Она согласилась.

Льян ощетинивается, словно дикая кошка:

– Да я ей глаза выцарапаю!

Улыбаюсь в ответ – девчонка не скрывает, что давно имеет виды на меня:

– А после этого я снял маску… И она поняла, что я – человек.

Невестка облегчённо вздыхает, её личико принимает нормальный цвет:

– Ох, напугал…

– Кошье – вещь очень рискованная. Но в моём случае я не потребовал ничего невозможного. Ты – наглядное тому подтверждение.

Ююми улыбается. Льян краснеет. Она то чего?

– Словом, осталось отдать расписки Атти, и Фиори практически рассчитывается с Кланами.

– А с Империей?

Машу рукой.

– Там проще. Отец может и смягчить условия по кредиту. Особенно, когда ему на Красную столько народа отправили!

…Отец – это новый родитель Атти, муж его матушки. И – Император Руси. Следовательно, всё верно – папа…

– Верно. А не боишься?

– Чего? Ты же знаешь основное условие – любовь должна быть. Если оба не захотят, то детей никогда не будет. Или ты считаешь, что я смогу полюбить убийцу своей жены и детей?!

– Всё-всё.

Дима машет руками в знак примирения. Льян мрачнеет, Ююми отворачивается. Воцаряется неловкая пауза.

– Ты надолго на Фиори?

Пожимаю плечами:

– Думаю, уже совсем. Сейчас отдам Атти бумаги, пусть начинает процесс банкротства ас Эррах, а средства отправляет на погашение кредита. Ну а сам – к себе. Надо же посмотреть, как я тут устроился.

Дмитрий улыбается:

– Нормально устроился. Правда, поместье пока на консервации, под охраной. Местные туда даже чихнуть боятся. Слухи про тебя среди них ходят жуткие. Впрочем, они такие про всех наших. В общем, дом тебя ждёт. Непонятно только, почем уты проект изменил? Чем тебе это не нравится?