Рождение державы

В это время где-то в глубине двора раздались три тихих хлопка. Другой человек никогда не догадался бы, что это выстрелы. Вскоре ребята присоединились ко мне. В руках Данко и Антона были топоры, причем у Антона — с окровавленным лезвием.

— Трое, — шепнул он.

— А почему три выстрела? — спросил тихо.

— Да пацан тоже стрельнул и попал рабу в руку. Если бы я не поправил выстрелом в голову, крику сейчас было бы на всю улицу.

— Ясно, — кивнул ему, и мы, согнувшись, дабы не светиться сквозь жалюзи окон первого этажа, перебежали к центральному входу. — Стас, открывай дверь. Попытаемся не шуметь.

Стас, бледный как мел, выскочил на крыльцо, а мы стали по бокам. Петли входной двери были хорошо смазаны и не скрипели. В холле оказалось пусто, но в глубине дома справа был слышен шум шипящего на огне жира.

Толкнул локтем Данко и показал на дверь кухни, тот, быстро, но мягко перемещаясь с пятки на носок, завернул в коридор. Через несколько секунд мы услышали негромкое: «Что?» — глухой удар и звук падения тела, следом показался Данко и поднял вверх указательный палец. К обуху его топора приклеились черные волосы. «Будь здесь!» — показал ему рукой. Он кивнул, положил топор, вытащил оба револьвера и присел, подперев спиной стену.

— Стас, веди. Иди спокойно, но тихо.

Мы двинулись вперед, я вертел головой чуть ли не на триста шестьдесят градусов, фиксировал и анализировал мельчайшие элементы обстановки. Без каких-либо происшествий мы поднялись на второй этаж, там Стас указал на комнаты хозяина и его сыновей.

— Стой пока здесь, — шепнул ему.

Все комнаты, кроме одной, оказались пусты. А вот тайник с ценностями искать не пришлось, когда мы вошли в комнату хозяина дома, он в это время стоял на коленях за отодвинутым комодом и в стенной нише что-то перебирал. Хозяин даже не слышал, как мы вошли.

— А! Вот ты где?! — сказал я громко. Он даже подскочил от испуга.

— В-вы к-хто? — Старик стал заикаться.

— Как кто? Те самые, кому ты недоплатил за двух жмуров на Кипре, — с ходу взял его на понт. — Они тебе какой-то родней приходились, один из них твой брат, не так ли?

— Ну как же? Ведь я т-тому, к-кто назвался Серым, отдал все пятьдесят ц-цехинов… — Стоя на карачках, он смотрел на меня затравленным взглядом.

— Этого нам мало! — треснул ему ногой по носу. Все, он поплыл.

— Аа-а! — завыл и стал утирать рукавом кровавую юшку. — Х-хорошо-хорошо! Я еще столько же дам!

— Ты что, жлобяра?! Вон целый сундук денег, а ты мне хочешь какую-то подачку на руку сплюнуть. Задавлю!

— Нет! Нет! Половину! Возьмите половину! Здесь восемь тысяч двести сорок два цехина, восемьдесят пять луидоров и десять дублонов. Все золото. Только полторы тысячи серебра. Возьмите половину.

— А остальное серебро куда дел?

— Серебром за товар рассчитываюсь, а золото отложил в закрома.

— Где твои сыновья?

— Один на складе, а второй на Южном базаре, вечером будет.

— За сколько продал имущество брата?

— Э? Не понял?

— Говори, сука! Прибью.

— За семь тысяч четыреста цехинов, — скороговоркой выпалил он.

— Сволочь! Сволочь! — в комнату вбежал плачущий Стас и стал бить ногами свернувшегося эмбрионом и воющего старика.

— Доламывай мальчишку, — шепнул Антону и показал на топор. Тот утвердительно кивнул, подошел к Стасу и несколько раз дернул его за рукав.

— На! — сунул в руки находящемуся в состоянии аффекта парню топор.

Тот его подхватил, взмахнул и опустил на голову старика. Вой сразу же прекратился. Парень замер, выпустил топорище и стал задом отступать от трупа. Его лицо имело отрешенное выражение.

— Стас! Стас! — Антон крикнул и стал с силой хлопать мальчишку по спине. Когда взгляд паренька начал приобретать осмысленное выражение, наклонился и приподнял одну ногу трупа. — Ну-ка, быстро помогай, бери вторую ногу, нужно оттащить кусок этого дерьма в сторону.

— А топор? — Парень поднял руку и указал пальцем на топор.

— Пусть торчит, он нам не мешает, — сказал Антон. — Все, быстро схватил ногу, помогай, не ленись.

Глядя на Стаса, в который раз удостоверился в том, что в эти времена отношение людей к жизни и смерти совсем иное, чем в двадцать первом веке. Например, парень компьютерного века от подобного психологического шока потух бы с ходу, в нормальное состояние его пришлось бы приводить долго. А здесь — ничего, пару минут, и отошел.

Золота оказалось где-то под тридцать килограмм и серебра под сорок. Так что каждому из нас пришлось тащить подвязанный к поясу груз весом около семнадцати с половиной килограмм. Нет, семь тысяч четыреста золотыми цехинами или пятнадцать с половиной тысяч в переводе на серебро мы, безусловно, вернем законным владельцам, Стасу и Ирине.

Когда уходили, тела двух рабов завернули в половики, перебросили через забор и затащили в дальний склеп, аккуратно прикрыв его. Мне было радостно, что и Антон, и Данко прекрасно поняли, зачем мы так поступили. И о работе топором тоже вопросов не задавали. Также был вполне удовлетворен поведением Стаса. Не знаю, какой из него торговец, но характер у парня бойцовский.