Рождение державы

Потом хоронили погибших. Православным выкопали могилу, а сверху насыпали тысячу двести тридцать два мешка земли, фактически от каждого из наших переселенцев по мешку. Получился солидный курган, на вершине которого к вечеру плотники установили высокий крест, изготовленный из найденного на мелководье мореного дуба. На обычный католический крест материала тоже хватило.

Часть крестьян Сорокопуд выделил для похорон католиков, а вторую часть поставил свежевать погибших лошадей, драть шкуры и солить мясо молодняка.

А вечером барон Штауфенберг пригласил меня в шатер князя Андрея. Вообще-то он должен был сам ко мне явиться, но мы не гордые, тем более что младше и по возрасту, и по положению. Пока.

— Мои сбережения, Миша, хранятся в золоте, поэтому и расчет ты получишь золотом. Держи, — подал он мне первый свиток, — здесь сто двадцать тысяч луидоров. Это соответствует сумме пари в четыреста семьдесят восемь тысяч серебром.

Затем он перечитал второй свиток и подал мне:

— Здесь сто семьдесят тысяч золотом. В живых осталось шестьсот восемьдесят два воина, в том числе раненые и искалеченные, но благодаря твоему доктору и помощи твоей милой красавицы-жены с ними все должно быть хорошо. Среди них триста тридцать два рыцаря, остальные — околичная шляхта. Теперь лошади — двести девяносто боевых и триста семьдесят семь чистокровных скаковых. Только вместо двухсот двадцати семи чистокровных твой лиходей-обозный вернул нам столько же обычных татарских лохматок, поэтому в расчет они не включены.

Действительно, Сорокопуд мне доложил, что классных кобылиц и жеребцов зажилил. Правда, дарить шляхте татарок он даже не думал, но я настоял, людям же домой добираться как-то надо…

— И последнее. Пятьсот три полных латных доспеха. Кроме того, ты говорил, что у тебя в обозе есть еще сто один такой же?

— Да, это правда.

— Я бы хотел их выкупить. Ты не возражаешь?

— Абсолютно не возражаю.

— Тогда назови свою цену.

— Я не купец, мне неуместно торговаться. Отдам по согласованной нами сумме залога в тысячу талеров, — ответил, пожал плечами, хорошо понимая, что если сейчас начну накручивать цены, опущу себя ниже плинтуса. Не княжеское это дело.

— Очень хорошо, — ответил он, — а еще у тебя есть финансовые обязательства шляхтичей, отпущенных из плена, на сто сорок восемь тысяч?

— Да.

— Я бы тоже хотел их выкупить.

— Зачем они вам?

— У меня имеются причины для того, чтобы поступить подобным образом.

— Согласен, для меня это очень хороший выход. Ни манипулировать ими, ни шантажировать панство я не собирался.

— Прекрасно. Тогда общая сумма получается семьсот пятьдесят две тысячи серебром или сто восемьдесят тысяч золотом. — Он развернул третий свиток, макнул перо в чернила и аккуратно вывел сумму цифрами и в скобочках буквами.

В результате ободрал я князя Андрея приблизительно на один миллион девятьсот тысяч серебром. Деньги воистину колоссальные. Конечно, в результате его округлений пара тысяч где-то потерялась, но это было несущественно, это пыль.

— Через месяц буду в Кракове и занесу в банк письмо, чтобы они не тянули вола за хвост, — сказал он, затем откинулся на стуле и пристально посмотрел мне в глаза: — А теперь скажи мне, Миша, только честно. Что это было? Как такое могло случиться? Только не говори о божественном провидении или дьявольской помощи! Я в это не верю!

— Все, Андрей Михайлович, гораздо прозаичней. И прикажите позвать моего вестового.

Я тяжело вздохнул, вытащил из кобуры и положил на стол револьвер, изготовленный в Толедо и купленный мной в прошлом году специально для подобной ситуации. Такие конструкции пистолетов в Европе изготавливались уже лет сто пятьдесят. Барабан на шесть камор одновременно служил и патронником, и магазином для зарядов, а в действие он приводился колесцовым механизмом с кремниевым замком. Тогда же я купил и барабанный мушкет точно такой же конструкции. Подобное оружие, оказывается, в среде европейских военных было хорошо известно, но стоило очень дорого. Да и качество хромало, колесцовый механизм больше шести-семи десятков выстрелов не выдерживал, пистоль нужно было отдавать в ремонт, поэтому он и не пользовался широким спросом.

Славке приказал вытащить из седельного чехла специально приготовленный мушкет и тащить в шатер.

— Таких пистолей и мушкетов у меня шесть сотен. А еще, Андрей Михайлович, в моем обозе путешествует пять десятков небольших мортир.

— Но кто это все изготовил, где ты все это взял?! Да, я видел такое оружие, но единицы, а не такие большие количества. Это какие же огромные деньги?!

— Я вправе не отвечать на этот вопрос, но лично для вас скажу, сейчас это уже не имеет никакого значения. Мастера, которые это сделали, — показал рукой на пистоль и мушкет, — больше подобного сделать не смогут, они умерли. А куплено все на деньги и по заказу людей из Вест-Индии. Золото, уважаемый Андрей Михайлович, делает все!

— А дым?! Дымов-то во время стрельбы видно не было?!

— Там был не порох, а алхимическая смесь, изготовленная одним азиатом из Чины. Очень дорогая, один выстрел из мушкета стоит пять талеров.

— Ого! Целого смерда!