Читаем Рождение дракона полностью

Не скрыться мне в неё сегодня,

На меня смотрит глаз так сотня,

Была б я лучше – пустота…


Как много боли в этом счастье,

Страдаю, смехом упиваясь,

От солнца счастья разлагаясь,

Оно мне сердце рвёт на части.


Палач уже несёт топор,

На плахе – я, без слез, без криков

Смеюсь, страдаю. Я безлика

А на полу – крови узор.

Храни в крови моей топор.


***

Ума симфония


За штору спрятался философ,

Чтоб в прятки поиграть немного,

Чтоб скрыться от своих вопросов,

От пытки разума чертогов.


Гардина падает на лоб…

Такая вот ирония:

От мыслей спрячет только гроб,

Терпи ума симфонию.


***

Проснулась


Проснулась, думая

о Лунной сонате,

И к черту мир,

Лежу в кровати,

А в голове – звуки

Тонких пальцев

По клавишной дороге,

И пусть уж здесь

Ты ждешь на пороге,

Жди. Пока соната

По моему телу

Плывет в ночи.


***

Любовь

Я вернулась домой в его рубашке и со следами поцелуев на шее. Мама удивилась, что я пришла домой в чужой одежде, а я сказала честно, у кого я одолжила наряд. Кажется, она все поняла и не стала больше пытать меня вопросами. Я больше не была одинока, и у меня появился блеск в глазах. Думаю, все были рады видеть меня счастливой.


Я чувствую, как вибрирует телефон. Это сообщение от него. Даже после долгого свидания мы не можем перестать общаться друг с другом. Сегодня я рассказала ему еще немного о себе и узнала еще кое-что о нем. Это словно увлекательное путешествие к сердцу другого человека. У меня такое впервые.


***


Еду рядом с ним в его машине. Теплое осеннее солнце греет мое лицо, а я радуюсь хорошей погоде и его присутствию рядом. Останавливаемся возле моего дома. Я целую его на прощание и поднимаюсь к себе.


Мы так долго вместе. Все ли у нас хорошо? Конечно! Правда, он совсем не ладит с моим внутренним монстром, которого мне пришлось запереть в клетке и посадить на цепь. Кажется, монстр чахнет в неволе, но любовь важнее.


Я чувствую, как вибрирует телефон. Это сообщение от него. Мы же только что попрощались, зачем он мне пишет? Просит спуститься обратно, хочет поговорить.


Я снова в его машине. Теплое осеннее солнце греет мое лицо. Он говорит мне вещи, которые разрывают мое сердце на части. Он ходит кругами, но боится подобраться к сути. За него я произношу «ЭТО» вслух… Он кивает.

Мой монстр срывается с цепи. Я чувствую, как клетка, в которой я прятала его, рушится на части. Я выхожу из машины и со всей силы захлопываю дверь, зная, что он ненавидит, когда я так делаю. Чудовище внутри меня приказало мне сделать это. В нем столько пугающей силы, которой я всегда боялась. И он тоже ее боялся, я это знаю. Поэтому мне приходилось держать монстра на цепи и контролировать его силу.


Я поднимаюсь к себе и, не снимая куртки, ложусь на диван, захлебываясь слезами. Я плачу, а монстр внутри меня радуется свободе.


***


Он ушел из моей жизни. Вернулось ли ко мне мое одиночество? Нет.


Выпустив на волю своего монстра, я поняла, что никогда не была одна. Я завела много новых друзей, полюбила быть в центре внимания и ощутила пьянящий вкус свободы. Он оказался настолько хорош, что я не спешила открывать свое сердце вновь.


Смогу ли я полюбить еще хоть кого-то сильнее, чем монстра внутри меня?


***

До зари


Как рано лунная соната

Звучит в холодную пору,

И снег, как в тридцать три карата

Блистая, ляжет на кору.


И тёмные сгущает краски

Ноябрь поздний и немой,

Но мы с тобой как будто в сказке

Встречаемся на мостовой.


Лишь фонари мерцают тихо,

И слышен издали мотив,

Что напевают люди лихо,

Вина почувствовав прилив.


Нам не до них – нас только двое

Впервые здесь за столько дней,

Не знаю слаще я покоя,

Чем с тем, с кем стук в груди сильней.


И смех, и горести – все с нами:

Без них не то, не тот мотив,

Я вижу это чаще снами:

В разлуке каждый бережлив.


И в этот день, в день встречи нашей,

Когда зажгутся фонари,

Ты не найдёшь здесь девы краше,

Чем та, с кем вместе до зари.


***

Ночь. Фонарь. Мы


Как долго будешь ты смотреть в глаза?

Как долго будешь опалять ты взглядом?

Стоишь и хочешь что-то мне сказать,

Скорее говори! Пока я рядом…


Пока еще совсем не наступила ночь,

Пока еще фонарь нам светит так тоскливо,

Давай прогоним все наши секреты прочь,

Сделаем все робко, но весьма красиво.


Я знаю, что дышать совсем уже нет сил,

И даже говорить теперь и вовсе трудно,

Ведь я пришла лишь потому, что ты просил

И потому, что думаю о нас ежеминутно.


Нет, ничего не говори – не нужно слов:

Дыхание тебя предательски сдавало,

Я видела, что ты давно уж был готов,

Готов, чтоб о твоей любви и я узнала.


Нет, мне не страшно, не ищи причин

Остановить ту пытку, что сейчас меж нами:

Нет так уж много на земле нашей мужчин,

Которые так чувства выражать умеют сами.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Наедине
Наедине

Ничто не может длиться вечно. Когда все складывается хорошо, твоя бдительность неминуемо ослабевает, и ты искренне полагаешь, что так будет происходить всегда. Многочисленные беды и невзгоды обойдут стороной твое счастье, родные и близкие всегда будут рядом и никогда не бросят на произвол судьбы. А самый большой твой страх — это предстоящая защита диплома. Я была уверена, что в моей жизни все только начинается, но всего несколько бесконечно долгих часов необратимо разделили ее на злополучные «до» и «после». Раньше у меня было все, а теперь в одночасье не осталось ничего. Достаток прежней жизни сменился тоскливым одиночеством и назойливым желанием дождаться скорого конца некогда красивой сказки со страшным финалом. Я поставила крест на своем бесцельном существовании. А потом появился он…От автора: В романе присутствуют откровенные сцены, сцены насилия, встречается ненормативная лексика. Возможны описания психологически тяжелых моментов. Героиню преследует человек, скрывающий свое лицо под маской жуткого клоуна.Внимание, возрастные ограничения 18+!

Наталья Юрьевна Гори , Юлия Амусина

Остросюжетные любовные романы / Cтихи, поэзия / Стихи и поэзия
Стежки-дорожки
Стежки-дорожки

Автор этой книги после окончания в начале 60-х годов прошлого века филологического факультета МГУ работал в Государственном комитете Совета Министров СССР по кинематографии, в журналах «Семья и школа», «Кругозор» и «РТ-программы». В 1967 году он был приглашен в отдел русской литературы «Литературной газеты», где проработал 27 лет. В этой книге, где автор запечатлел вехи своей биографии почти за сорок лет, читатель встретит немало знаменитых и известных в литературном мире людей, почувствует дух не только застойного или перестроечного времени, но и нынешнего: хотя под повествованием стоит совершенно определенная дата, автор в сносках комментирует события, произошедшие после.Обращенная к массовому читателю, книга рассчитана прежде всего на любителей чтения мемуарной литературы, в данном случае обрисовывающей литературный быт эпохи.

Геннадий Григорьевич Красухин , Сергей Федорович Иванов

Биографии и Мемуары / Литературоведение / Поэзия / Языкознание / Cтихи, поэзия / Стихи и поэзия / Образование и наука / Документальное