Рождение героев

Нарлинг с Регнаром пристально осмотрели дом, на который указал мальчишка: самый большой на улице, почти крепость с толстыми стенами и крепкими дверями.

– Вот этот? – переспросил Нарлинг, рассматривая богатый дом, и, обращаясь к гному, добавил: – И что теперь будем делать?

– Надеюсь, как и в любом нормальном доме, тут есть черный ход? – поинтересовался Регнар, в задумчивости осматривая огромный дом. – Не может быть, чтобы у такого огромного дома не было черного хода.

– Конечно. – Паренек, даже не глядя больше на дом Туккара, указал направление. – Вон там, слева, вдоль стены дома идет точно такой же, как и здесь, коридор для прислуги. Как раз в него выходит черный ход. Так я могу получить свою плату?

Нарлинг строго посмотрел на мальчугана, стоящего с протянутой к нему рукой, и неторопливо выложил пять медяков в раскрытую ладошку.

Едва последний медяк скрылся в зажатом кулаке паренька, тот развернулся и исчез в переулке.

На улице уже зажгли масляные фонари, которые разгоняли своим светом темноту, в которой утонули улицы. Стараясь не привлекать внимания редких прохожих, спешащих по своим домам, Гефорг и Регнар перешли дорогу и свернули в узкий проход за домом магистрата. Пройдя несколько шагов по темному, зажатому со всех сторон стеной дома и высоким забором переулочку, они действительно обнаружили массивную деревянную дверь, к которой вела одна-единственная широкая ступень из грубо обработанного камня. Нарлинг шагнул на ступеньку и легонько толкнул дверь. Дверь не открылась. Гефорг, стараясь не шуметь, ухватил бронзовое кольцо и потянул на себя. Результат оказался столь же печальным.

– Она заперта, – пожаловался Гефорг, поворачиваясь к другу.

– А чего, интересно, ты ожидал? – хмыкнул гном, не признаваясь, что сам надеялся на то, что дверь окажется открытой. – Тут каждый второй – вор. Как же можно двери открытыми держать?

Он с безразличным видом шагнул на крыльцо и оперся на крепкую дверь. Не то чтобы гном не верил Нарлингу, но вдруг да и поддастся дверь под его, Регнара, тяжелой рукой. Однако попытки гнома также не увенчались успехом. Массивное полотно двери осталось все таким же незыблемым и надежным. Гном отступил от двери и потянул из-за спины огромный топор.

– Я могу разнести ее в щепки, – предложил он, не видя никакого иного выхода. – Пара хороших ударов – и делов-то…

Регнар взвесил топор в руках, примериваясь, как получше развалить широким лезвием крепкую дверь.

– Подожди! – остановил друга Гефорг, озираясь по сторонам и в предупредительном жесте поднимая руки. – Шум поднимешь – полквартала сбежится! А если хозяева с прислугой сейчас в доме? Ты что, решил во что бы то ни стало вернуться на ночлег в тюрьму? Убери-ка свой топор.

– У тебя есть предложения получше? – спросил гном друга, тем не менее опуская топор.

– Пока не знаю… – пожал плечами Гефорг, воровато озираясь в сторону улицы. – Должен быть какой-то иной выход, нежели крушить и ломать все на своем пути, а потом бежать, спасаясь от преследователей. И чувствовать, как петля на шее с каждым таким шагом все сильнее затягивается. Узел не надо пытаться разорвать, его надо аккуратно развязывать.

– Ты, умник, похоже, переучился в своей школе для малолетних теоретиков. Чем тебе не нравится добрый топор, способный разрубить любые узлы? Что?

Поднявший было вновь топор гном замер, увидев, что друг с тревогой напряженно всматривается во что-то на другой стороне улицы.

– Что ты там увидел? – Регнар бегло осмотрелся.

По улице шагали несколько воинов, одетых как наемники. Неожиданно гном уловил за спиной шевеление и, всмотревшись, увидел неясный силуэт в тени за углом дома.

Глава 8 Крах всех планов

Элейн не спеша подходила к воротам тюрьмы, как вдруг мурашки неприятной волной прошлись по ее спине. Она узнала одного из стражников. Его звали Блосс, но среди стражников он был известен как Блоха. Мысли о том, что надо помочь Гефоргу и Регнару, начисто вылетели у нее из головы. Словно не три года, а три дня прошло с той ночи, когда она попалась на краже драгоценностей ювелира. Блосс поймал ее.

Элейн стиснула зубы и заставила себя продолжать идти.

То, что он сделал с ней в ту ночь, осталось незаживающим шрамом на душе молодой девушки.

– Я убью тебя, тварь! – процедила еле слышно воровка.

Блосс тогда поймал ее, но не стал доставлять в тюрьму. Он отпустил девушку, избавив от суда и длительного заключения. Но прежде чем отпустить, Блосс изнасиловал ее. Элейн никому не сказала про эту ночь, превратившуюся для нее, гордой и своенравной, в кромешный ад. Лишь первые несколько недель Глоар заставал ее тихо плачущей поздними ночами. Время прошло, и боль от унижения утихла, но не исчезла совсем. И теперь, увидев ухмыляющееся лицо своего насильника, Элейн твердо уверилась, что сегодня, со смертью Блосса, ее рана заживет.