Рождение гигантов

Она не понимала. Птерозавр вдруг тоже ожил, потряс почти просохшими, но все равно не очень чистыми крыльями, покрутил головой, снова увидел уже основательно протухший молдвун, неуклюже скакнул вперед, зарылся в него пастью, пытаясь теперь его не просто втягивать, а жевать. Или грызть.

– Ты должна, – попросил Ростик, отчетливо представляя, что ей сейчас предстояло. И сомневаясь, сумеет ли она.

Ева снова попробовала улыбнуться, подняла руку, сухую и горячечную, потрогала Ростика, и вдруг оперлась на него, он ее поддержал. Потом почти поднял, он и не думал, что сумеет это – ведь ослабел больше, чем от голода, и больно ему стало от этого усилия, а все равно поднялся. Она тоже уперлась одной ногой в пол и привстала.

Вторая нога пахла у нее ужасно. И болталась в штанине обычного, только чуть меньше мужского размера, офицерского галифе, которое в этом месте почти задубело от смеси сукровицы и гноя. Она спросила слабым голоском, едва прозвучавшим даже в гулком подвале:

– Вздумал старой подружкой накормить новую?

Они потащились к птерозавру, и Ким с Пестелем догадались – остались сзади. Ростик волок Еву, она пыталась ему помочь, но и вторая нога у нее почти не работала. Они доперлись до бока животины, которая вдруг перестала есть, и неловким, немного собачьим движением придвинулась к ним. Тогда Ростик стал Еву раздевать, усадив ее на пол из литого камня.

– Зачем? На что-то надеешься?.. – Ева обмякла, только и могла, что так вот нелепо шутить.

Рост сделал свое дело, еще раз посмотрел на культю, которая распухла, стала багрово-черной, причем эта чернота заливала уже весь низ живота Евы. Потом, поднатужившись, поднял ее и направил к «горбу» птерозавра, неожиданно даже для него, возникшему между крыльями, сразу за тем местом, где шея зверя переходила в махательные мускулы.

– Ползи, – попросил он. – Только ползи.

Ева ничего не понимала, ей было даже не очень страшно, она уже перестала обращать внимание на страх. Она подтянулась на руках, все-таки руки у нее были очень сильные, перехватила наросты над крыльями, Рост толкнул ее в ногу, она чуть зашипела от боли, но сделала еще одно движение… И вдруг ввертелась в тело птерозавра.

Это выглядело как обман зрения. Вот человек, пусть грязный от пота, боли и непрекращающегося гниения, вот зверь, которого и представить себе даже во сне невозможно… И вдруг оба совместились, и человек стал исчезать, уходить в тело птерозавра, растворяться в нем. Потом нарост стал больше и вдруг разом пропал. Ростик шагнул назад, но почему-то оступился и покатился по полу. Ким с Ладой тут же подхватили его, помогли подняться.

Втроем они уже отпрянули подальше, а огромная крылатая зверюга вдруг встряхнулась, словно курица под дождем, раскрылась, расправила крылья и вытянула шею. Ее чудовищная голова медленно повернулась к людям, потом в сторону Гулливера, который сидел на своих шкурах, потом она затопала, приволакивая крылья и почему-то хромая, к выходу из подвала.

Они пропустили птерозавра вперед, да у них и не было другой возможности. Эта зверюга сбивала на ходу все, что попадалось, даже пару зеркал опрокинула. Нужно впредь ставить их по-другому, подумал Ростик, а может, это Пестель высказался.

Во дворе птерозавр снова осмотрелся, поднял голову к солнцу, заорал, громко и неожиданно. И вдруг побежал. Все еще прихрамывая, но определенно набирая скорость. Куда, он же разобьется, подумал Ростик, не отрываясь от диковинного зрелища и в то же время отчего-то понимая, что за всем, что тут происходило, каким-то своим, внутренним зрением следит Гулливер. Зверь распахнул крылья, ударил ими… До противоположной стены заводы было едва ли больше сотни шагов, он определенно не мог взлететь на такой короткой дистанции… И все-таки взлетел.

Мягко, как показалось Росту, почти на месте вздернулся в воздух и сразу оказался так высоко, что перемахнул через забор, который ему мешал. Рост ощутил удар воздухом, обдавшим ему лицо, мокрое от пота. Только всплеск этот был дружественным, и конечно, это было дуновение надежды.

– Плохо она летает, – высказалась Лада.

– Она великолепна, – пробормотал Ростик, но его никто не услышал.

А птерозавр прошел над заводом, уже на высоте доброй сотни метров, мягко изогнув голову, рассматривая собравшихся внизу людей. А потом чуть не на месте развернулся и улетел на восток.

– Ева все еще стесняется своей… ущербности, – извинился за старую сослуживицу Ким.

– Научится, – раздался голос. Ростик повернулся, это была Баяпошка. Она не спускалась в подвал, рассматривала все откуда-то из безопасного места, лишь теперь подошла.

– Что теперь? – спросила Лада.

– Нужно ждать, – сказал Ростик и даже улыбнулся. Теперь он не боялся, у него получилось, он был в этом уверен.