Рождение городской легенды (СИ)

— Что? Прямо на пустыре? — Юкки изумленно охнула, приложив ладошку, унизанную изящными колечками, к накрашенным, альмандинового цвета губам и наклонилась вперед, с тревогой глядя на подругу. Ее густо подведенные, обычно по-лисьи прищуренные глаза были испуганно распахнуты и смотрели жадно-жадно, будто она в мельчайших деталях воображала всё то, о чем шел разговор.

— Да, представь себе, — ответила подруга, кивая в доказательство, — на том самом, где мы в детстве в прятки играли, помнишь? Так вот, спрятали… Ужас, правда?

— Ага, — торопливо согласилась Юкки, тоже старательно и часто кивая.

— Так вот, спрятали, — повторила девушка уже с немного другой интонацией. — А мальчишки утром нашли, когда пришли в бейсбол поиграть. Конечно, как такое не заметить… Ее хоть и в углу, за кучей хлама, закопали, но дети же везде долезут…

Я перевернул страницу газеты, продолжая сосредоточенно хмуриться, пытаясь вникнуть в суть статьи, которую читал, но всё же вполуха прислушиваясь к разговору.

Мы сидели на веранде небольшого, но достаточно популярного — благодаря невысоким ценам — кафе. Людей, как обычно, было много, но атмосфера царила совершенно спокойная, толпа тихо шуршала приглушенными шепотками и едва заметно колыхалась от осторожных движений, как небольшое лесное озеро в безветренную погоду. Всё это будто не вписывалось в шумную улочку, где кафе располагалось. Невысокий плетеный заборчик с живыми цветами и уютными фонарями отделял наш островок сонной безмятежности от всего мира — стремительного, кричащего, воинственного. Было приятно смотреть на него и не чувствовать себя его частью. Сидеть здесь, в этом кафе, на этом плетеном стуле с мягкой клетчатой подстилкой в стиле кантри, наблюдать за бесконечными машинами и прохожими и просто листать газету, изредка поглядывая на чопорных дамочек в скользящих плащах нараспашку или мужчин в строгих костюмах.

Даже погода располагала. Солнца еще не было видно из-за зданий, свет был мягким, но прохладным, уже осенним. Редкие облака барахтались в разлившейся по небу чистейшей синеве, скатывавшейся струйками отражений по внушительным драпировкам из стекла и бетона и разводами растекавшейся по редким лужам от вчерашнего, последнего летнего дождя. Он прошел только по северной части города. И эта маленькая веранда, укрытая от дождя навесом, а потому совершенно им не затронутая, ужасно напоминала кусочек южной части, как и положено, утопающий в цветах. Как вырезка из глянцевого журнала, приклеенная в чей-то старый альбом с фотографиями, частичка мечты, неумело, но с любовью вписанная в реальность.

Мы приходили сюда почти каждое утро перед работой. За вдохновением, как говорила Юкки. Это была скорее приятная традиция, нежели реальная необходимость. И единственная возможность для подруг, не видевшихся аж со вчерашнего вечера, встретиться перед работой, чтобы поболтать, обменяться свежими сплетнями… Мое же присутствие оставалось необходимым лишь потому, что с Юкки мы работали вместе, и я должен был следить, чтобы безответственная ведущая не опаздывала на радио к своему утреннему эфиру, который ей не так давно доверили.

Девушки еще с минуту пообменивались традиционными в таких случаях охами и причитаниями в духе «как страшно жить» и «куда катится мир», а после Юкки с каким-то плохо скрываемым азартом уточнила:

— А ее целиком закапали или расчленили?

Я не сдержался и усмехнулся. Девушка резко повернула голову, тряхнув прядками жестких ядовито-розовых волос, хищно посмотрела на меня. Не дождавшись испуганных извинений, да и вообще хоть какой-то реакции, она разочарованно покачала головой, видимо, в очередной раз убедившись в моей безнадежности, и вернулась к собеседнице.

— Так что?

— Целиком, — нечаянно разочаровала ее подруга.

— А-а-а… — протянула девушка-фуксия, как будто даже потеряв часть интереса к жертве ночного маньяка.

Я снова прыснул.

— Мамо, — вспылила Юкки, решительно хлопнув ладошкой по столику, заставив ложечки на блюдцах испуганно звякнуть, на что другие посетители кафе не обратили совершенно никакого внимания. Все были еще слишком сонные, чтобы хоть как-то реагировать на окружающий их мир. Это были просто спящие на ходу тела, которые чисто на автомате забрели сюда, выпить кофе перед работой. Как и мы трое. — Что смешного ты видишь в этой ситуации?

— Тебя, — прямо ответил я, откладывая газету и серьезно глядя на Юкки. — Ты чуть слюнями не капаешь от восторга, но всё равно пытаешься притвориться, что напугана и сочувствуешь убитой, — я повернулся к ее подруге, бездумно попивавшей свой кофе. — Кто она вообще была?

— Жертва? — девушка неопределенно пожала плечами. — Никто из родственников не объявился, да и друзей не нашлось. Впрочем, слухи ходят… Говорят, что, возможно, она была, ну… скажем так, не совсем приличной… и уважаемой в обществе особой, — путано пролепетала она.

— Проститутка, что ли?

Шатенка поперхнулась и робко кивнула, отставляя чашечку с латте в сторону и заливаясь румянцем.