Рождение государства. Московская Русь XV–XVI веков

Та же вера в провидение, предопределяющее ход событий, присутствует и в характеристике князя Даниила Московского, которому Богом поручено было «в наследие богоснабдимое державство (хранимая Богом держава. — М. К.) преименитаго града Москвы». И хотя, как признает автор, в те времена «царство Московское не толико бысть многовластно», т. е. не было столь могущественно, но и тогда Богом хранимый князь Даниил «ни от кого же ратуем не бываше» (ни от кого не подвергался нападениям).

При таком — провиденциальном и генеалогическом — осмыслении прошлого, когда история страны излагалась как родословие богоспасаемой правящей династии, вопрос о времени и обстоятельствах образования Московского государства даже не мог возникнуть. Самодержавная монархия мыслилась изначальной и неизменной (в Степенной книге Рюрик, Владимир Святой, Ярослав Мудрый, Владимир Мономах, Юрий Долгорукий — все именуются «самодержцами»), а при основании новых стольных городов (Владимира, затем Москвы) «скипетродержание», по выражению искусного в плетении словес автора, лишь «обновлялось».

Схема русской истории, созданная книжниками XVI века, оказала влияние на всю последующую отечественную историографию. Ее контуры проступают, в частности, в широко известной «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина. Подобно автору Степенной книги, знаменитый историограф верит в изначальность и спасительность единодержавия для России и точно так же ведет нить повествования из Киева во Владимир, а оттуда — в Москву.

Крупнейший отечественный историк XIX века С. М. Соловьев, следуя за летописцами в изображении объединения Северо-Восточной Руси вокруг Москвы, постарался дать научное объяснение лидирующей роли последней, указав на выгоды ее географического — «срединного» — положения. Так под пером С. М. Соловьева обрела новую жизнь формула средневековых книжников — «Москва собирает Русскую землю». Повторив эти слова несколько раз на страницах своего труда и подкрепив их собственной аргументацией, ученый прочно вписал старинную формулу в историческую науку XIX–XX веков.

Попытку пересмотра привычной схемы предпринял А. Е. Пресняков в книге «Образование Великорусского государства» (1918). Справедливо отметив «характерную для всей нашей историографии подмену вопроса об образовании великорусского государства частным вопросом о „причинах возвышения Москвы“», историк сумел преодолеть традиционный «москвоцентризм» и представить широкое полотно политической жизни Северо-Восточной Руси на протяжении нескольких столетий; в поле его зрения, наряду с великим княжением Владимирским и московским княжеским домом, попали также Тверь, Нижний Новгород и Рязань. Новаторскими были наблюдения автора о том, что процессы дробления земли и власти и противоположные им тенденции к усилению политического единства протекали параллельно и взаимодействовали друг с другом. А главная мысль, проходящая красной нитью через всю книгу, полностью опровергала пресловутую доктрину «собирания земель»: «Не землю собирали московские князья, а власть; не территорию своей московской вотчины расширяли, а строили великое княжение, постепенно и упорно превращая его в свое „государство“».

Книга Преснякова до сих пор остается лучшей обобщающей работой из всех, что написаны на эту тему. Ее можно считать наиболее последовательной попыткой освободить научную мысль от влияния схемы, созданной еще средневековыми книжниками и затем унаследованной русскими историками XIX века. Однако полностью преодолеть силу историографической традиции Преснякову не удалось. Подобно своим предшественникам, он ограничился, по собственному признанию, изучением внешней истории образования государства, т. е. междукняжеских отношений и великокняжеской политики, в то время как его внутренняя организация (аппарат управления, финансы и т. д.) осталась вне рассмотрения. Связь с предшествующей историографией проявилась также в выборе широких хронологических рамок исследования (XIII–XV века) и в изолированном изучении русской истории, без попыток сопоставления с опытом других стран.

За сто лет, миновавшие с момента выхода книги А. Е. Преснякова, вышло немало работ, прояснивших те или иные аспекты истории Московской Руси, однако следует признать, что новой научной концепции, удовлетворительно объясняющей суть процесса формирования Российского государства, до сих пор не предложено.

Оценки, даваемые в современной литературе Русскому государству конца XV–XVI века, сильно зависят от политических взглядов пишущего: «государственники» восхищаются державой Ивана III и его потомков, а либерально мыслящие авторы сурово порицают деспотизм московских правителей, причем истоки этого деспотизма они нередко обнаруживают в наследии монголов. Но если отложить в сторону моральные оценки, то как определить сложившееся на Руси к концу XV века государство и каков вектор его развития в последующие века?