Рождение и гибель цивилизаций

В то же время события, описанные Чижевским, нельзя понять в отрыве от тех перемен, которые произошли в обществе после того, как оно стало цивилизованным. Казалось бы, цивилизованное общество имело эффективные механизмы, сдерживавшие проявления массовой психической неуравновешенности. Совершенно очевидно, что объединение общин, связанных обработкой земли одной и той же речной долины, укрепило связи между людьми для исполнения ими определенных производственных задач. Однако, как это происходило и в эволюции любого организма, развитие цивилизации сопровождалось заметными утратами. В рамках огромных коллективов, построенных на принципах разделения труда и социального неравенства, переставали действовать отношения, которые в течение сотен тысяч лет соединяли первые человеческие сообщества.

В свое время канадский философ Маршалл Маклюэн обратил внимание на роль линейных коммуникаций и линейной письменности в разрушении традиционного порядка. Их порядок разлагал не только целостное восприятие мира, но и уклад, основанный ка соединении многих нитей межличностных отношений воедино в общинный узел. Он привел характерный пример борьбы индийских крестьян против водопровода, линии которого разрушили важный для сельской жизни обычай общения возле колодца. Он же указывал на роль линейной письменности в распаде структуры африканских племен. Не происходило ли нечто подобное и при создании линейных цивилизаций древности?

Цивилизованное общество не только размотало до конца прочные клубки знаний, представлений, привычек, объединявших отдельные племена. Выделив отдельные «проволочные нити» специальных знаний и занятий, цивилизация обернула их «изолирующей пленкой», разделив профессии по социальным категориям со своими особыми, нередко антагонистическими интересами. Атмосфера всеобщей любви и гармоничных отношений между людьми одной общины сменилась климатом взаимонепонимания к недоверия в отношении людей других профессий и иного социального положения. Люди, владевшие одним языком, придерживавшиеся одних обычаев и верований, оказывались разделенными цеховыми, сословными, кастовыми и иными барьерами, как в прошлом были разделены конкурирующие племена охотников и собирателей. Создание могучих и развитых государств одновременно разрушило прочную ткань, соединявшую ноосферу в течение тысячелетий.

Стереотипные представления о «своих» теперь распространялись прежде всего на лютей своей профессиональной и социальной группы. Представления же о «чужих», с которых прежде можно было снимать скальпы, часто использовались для обозначения людей других профессий и иных социальных групп. Неслучайно Леви-Строс обнаружил известное сходство в социальной классификации первобытных племен (по принадлежности к тому или иному тощему) и кастового общества (по принадлежности к той или иной касте). И в том и в другом случае члены группировки должны были соблюдать определенный кодекс поведения, общаться или не общаться с людьми иных групп и т. д.

Если даже в первобытном обществе разделение труда способствовало нарушениям равенства между людьми, то усиление кооперации и специализации в цивилизованных обществах привело к резкому нарастанию социального неравенства. Максимальное удовлетворение материальных потребностей, право на управление людьми, личная свобода стали привилегиями меньшинства. Так, например, в месопотамском государстве Лагаш в XXV веке до н. э. полноправных граждан насчитывалось 3600, а несколько десятков тысяч составляло неполноправное, хотя и свободное население. Законы Хаммурапи закрепляли деление на полноправных свободных людей, именовавшихся «сыновьями мужа», или «мужами», и неполноправных свободных, именовавшихся «мушкену», или «покорными». Членовредительство, нанесенное «мужу», каралось соответствующим членовредительством виноватого, за членовредительство «покорного» полагался денежный штраф. За вещь, украденную у «покорного», вор платил 10-кратный штраф, а за вещь, украденную у «мужа» — 30-кратный штраф.

Накопленное общественное богатство, которое теперь никто не уничтожал для сохранения всеобщего равенства, распределялось не равномерно, а в зависимости от социального положения людей. Существовавшие неравные общественные отношения способствовали постоянному расширению разрыва в распределении материальных и социальных благ, сознаваемых обществом. Городские ремесленники использовали свое монопольное положение производителей тех или иных товаров для земледельцев и скотоводов, завышая на них цены и извлекая немалые прибыли. Еще большие возможности для перераспределения материальных благ в свою пользу получали торговцы и ростовщики. Уже во II веке до н. э. в Китае, где хорошо понимали, что различные занятия связаны с различиями в материальном благосостоянии, бытовала пословица: «Для того, кто хочет стать богатым, земледелие хуже ремесла, ремесло хуже торговли».