Рождение и гибель цивилизаций

С XI века на территории Киевской Руси стали селиться иудаизированные хазары, постепенно слившиеся с евреями, которые покидали гетто Западной Европы. Исследователи быта еврейских местечек отмечали сильное влияние на них стиля жизни русских, украинских, белорусских крестьян, хотя их обитатели сохранили в неприкосновенности свой язык и быт. Первые в Одессе еврейские погромы, которые произошли в начале XIX века, возникли на почве торговой конкуренции между евреями и греками. Последующие же погромы были связаны с политическими процессами в стране и отнюдь не были вызваны якобы «исконным» антисемитизмом русских людей.

Проблемы отношений с общинами иных верований возникали не из-за религиозной нетерпимости, а были, как правило, вызваны экономическими или политическими причинами. Так, объясняя в своем прошении Екатерине II свою просьбу установить территориальные пределы для деятельности еврейских коммерсантов, которые стали подданными империи после разделов Польши, московские купцы особо оговаривали, что действуют «отнюдь не из какого-либо к ним, в рассуждении их религии, отвращения и ненависти», а исключительно из-за понесенного ими материального ущерба. (Купцы сообщали, что эти коммерсанта «производят розничную торговлю вывозимых самими ими из-за границы иностранными товарами, с уменьшением против настоящих цен, тем самым здешней всеобщей торговле причиняют весьма чувствительный вред и помешательство. И сия против всех российских купцов дешевая товаров продажа явно доказывает не иное что, как тайный через границы провоз и совершенную утайку пошлины».)

Веротерпимость в России способствовала тому, что после присоединения к ней Прибалтики сотни тысяч латышей, эстонцев и литовцев, католиков и протестантов стали переселяться в центральные или южные районы империи. Русские крестьяне активно сотрудничали с XVIII века с немецкими колонистами, исповедовавшими самые различные протестантские учения.

Отказ от религиозных и национальных барьеров распространялся на все народы, вне зависимости от их уровня развития.

Россия не знала правила «хороший тунгус — это мертвый тунгус». Готовность русских разделить с охотничьими племенами общую долю в суровом краю облегчала симбиоз различных культур, находившихся на разных уровнях развития. Как отмечалось в изданной в 1914 году официальной публикации «Азиатская Россия», «браки русских с инородцами совершались во множестве. В результате получалось широкое и повсеместное смешение русских со всевозможными инородческими племенами. В Березовском и Сургутском уездах Тобольской губернии русские старожилы напоминают остяков своими скуластыми лицами и узким разрезом глаз. Пелымцы похожи на вогул. В Барабе и приалтайской местности русскими усвоены татарские и киргизские черты».

Миф о русском «колониализме» был рожден в результате механического перенесения впечатлений о трансокеанской экспансии Запада на Россию. По этой же причине был рожден и миф о российской «тюрьме народов». Русские «колонизаторы», прибывавшие в XIX веке в Среднюю Азию, Казахстан, Закавказье, не были конкистадорами, превращавшими в рабов местные племена. Они не стали плантаторами, заставлявшими «туземцев» работать на своих поместьях. Не были они и фермерами, отстреливавшими местных жителей или загонявших их в резервации. Социальное положение русского крестьянина-переселенца и казака было не выше, чем местных крестьян. Как впоследствии вспоминал А. Ф. Керенский, долго проживший в Ташкенте, «готовность, с какой русские пришельцы сходились с местным населением, снискав их уважение и дружбу, была просто удивительной». Казаки Северного Кавказа приобретали себе «побратимов» среди жителей местных гор, в том числе и среди непокорных чеченцев.

Отношение большинства русских людей, а также украинцев и белоруссов к представителям иных языковых и расовых групп как к равным позволяло народам России находить общий язык даже во время социальных выступлений. Задолго до того, как в Западной Европе был выдвинут лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», обездоленные России соединялись в общей борьбе против классового угнетения. Так было, например, в ходе восстания Емельяна Пугачева, в котором помимо русских казаков приняли участие казахи, башкиры, оренбургские татары и некоторые народы Поволжья.

Разумеется, в государстве, в котором сохранялось классовое неравноправие, поддерживались сословные и культурные барьеры, существовало и неравенство в возможностях различных национальных трупп. И все же определенные трения между различными народностями и национальные предрассудки уравновешивались преобладавшей тенденцией к национальной терпимости.